– Не суетись. Еще не вечер.

Радиосвязь – вечная проблема. Оперативные рации бьют всего лишь на пару километров. Сотовый телефон для опера – роскошь непозволительная. Поэтому, как встарь, еще долго будут использоваться гонцы и письмоносцы. «Командир, тебе пакет». Знакомо еще со времен Древнего Египта.

– В нашу дежурку позвонил какой-то мужик и сообщил, что под Звенигородом собирается мафиозная разборка, – принес известие рубоповский гонец. – Москвичи наедут мочить Яго и его людей. Ожидается это в девятнадцать часов.

– Дал время на подготовку, – хмыкнул я.

– Мы заверили, что примем меры, – закончил гонец.

– Примем, – я взглянул на часы. Восемнадцать пятнадцать. Значит, еще сорок пять минут. Анонимному абоненту врать незачем. Как сказал – так тому и быть…

Стрелки подползали к семи, когда рация ожила. Переговоры мы вели лишь в крайнем случае, из расчета, что у противника все-таки может быть фиксирующая аппаратура.

– Седьмой – Первому. Проследовало к объекту три контейнера. Загружены по три-четыре «быка». Квитанции номер…

В переводе на нормальный язык это означало, что к логову Яго направляются три легковые автомашины, в каждой из которых по три-четыре бойца. Седьмой их засек, значит, минут через семь-восемь они будут здесь.

– Говорит Первый. Готовность номер один, – сообщил я.

Собровцы бросились занимать места. Один снайпер устроился рядом со мной, другой забрался на крышу. Они контролировали бо́льшую часть территории. Еще трое бойцов напялили бронежилеты и взвели автоматы.

Я поднял бинокль. Из-за лесополосы показалась кавалькада – это ударная сила Коробка. Меньшевик послал своих подчиненных за добычей. Точно, три машины. Два «жигуля» и «Волга»-«тридцать один». Она подкатила к логову. Двое помощников Яго, маячившие на территории, исчезли в доме.

– Начинаем! – крикнул я.

Собровцы кинулись вперед.

– Далеко. Могут не успеть, – ударил я кулаком по подоконнику. Уязвимость позиции наших сил в отдаленности. Но иначе нельзя – моментом бы засветились.

Загрохотали выстрелы.

– Понеслась телега по кочкам! – воскликнул Железняков, намереваясь двигать к месту боя.

– Сиди! – прикрикнул я. – Там не наша работа.

Счет шел на секунды. И наши не успевали. Я видел в бинокль, как двое нападавших завалились. Еще одна долговязая фигура рухнула. Малыш? Он. Неужели готов? Нет, жив, пополз в сторону, скрылся с моих глаз…

Кто-то с чердака по-хозяйски основательно окучивал территорию свинцом, оставляя Коробку один вариант – быть со своими парнями расстрелянным. Где же наши?.. Во! Вынырнул фургон с надписью «Черкизовский мясокомбинат». Из него посыпались бойцы. Мои ребята тоже добежали до места. Полетел над полем битвы усиленный мегафоном голос:

– Не стрелять! Милиция!

В ответ с чердака резанула очередь.

– Прекратите сопротивление! Или будете уничтожены!

Еще один выстрел. Стрелок на чердаке, по-моему, напрочь выпал из действительности.

– Нейтрализуем? – деловито осведомился снайпер.

– Пара выстрелов поверх головы, – сказал я.

Снайпер мягко нажал на спусковой крючок «СВД». Винтовка дернулась. Еще раз. Чуть ниже, и стрелку бы конец. Я видел, как из окна полетел автомат. Стрелок что-то проорал, издалека не было слышно. Наверное: «Сдаюсь, не убивайте!»

Собровцы работали умело. Просочились на территорию не всем кагалом, как дуболомы Коробка, а аккуратно, по одному, чтобы не получить шальную пулю. Ворвались в дом. По чеченской памяти не прочь были бы сейчас основательно зачистить объект: гранату в одну комнату, потом в другую – так и пройтись по всему зданию. Но здесь правила иные. Да и бандиты не намерены биться до последней капли крови. Они вообще не намерены биться. Знают, что шансов нет. Один попался отмороженный на чердаке – заклинило в голове, но и тот успокоился.

– Первый, ответь Второму, – послышалось в рации.

– На связи, – сказал я.

– Зачистили, – сказал командир группы СОБРа. – Все здесь. Тепленькие.

– Пошли, – кивнул я Железнякову.

Бандюги лежали на земле в наручниках. Вид большинство из них имело плачевный. Так уж повелось – собровцы порой проводят обработку, которая страшно бы не понравилась Комиссии по правам человека. Больше всего, конечно, досталось чердачному автоматчику – долговязому волосатому кавказцу. Похоже, Звенигород он спутал с Карабахом. Повезло еще ему. В Карабахе его бы просто расстреляли, а здесь всего лишь вежливо изметелили. Он лежал, уткнувшись разбитой мордой в землю, а собровец жал ему коленом в спину, будто твердо решив впечатать его позвоночник в землю, и что-то негромко нравоучительно твердил. Абрек жалобно попискивал в ответ. Профилактическая работа была в разгаре.

– Как подстреленные? – осведомился я.

– Живы, – сказал командир отделения СОБРа. – Перевязали их. Оклемаются, скоты.

Я прошелся по территории, осмотрел пленных. Малыш был в их числе – живой, здоровый, если не считать нескольких синяков от собровских сапогов и того, что он вывалялся в грязи свинья свиньей.

Мы прошли в дом. Там в двух комнатах был собран весь гарнизон осажденных. Они тоже лежали на холодном бетонном полу, конечно, кроме Лизы, съежившейся на стуле и напоминающей графиню – дочку тайного советника, за чьей семьей заявилась ЧК.

– Сцена для передачи «Мое кино». Досуг кинозвезды. Сам Кочергин, – всплеснул я руками.

Яго усадили на свободный стул. Поработали над ним рубоповцы основательно. Похоже, у них были с ним какие-то свои счеты.

– А, Лядов, – кивнул Яго. – Крепко берете, майор. Некрасиво это.

– Твои «быки» в нас палят, а мы берем некрасиво? Ничего, за эту разборку ответите по самому суровому счету.

– За что? Это здание фирмы «Парма».

– Пармская обитель.

– На нее было совершено вооруженное нападение. Наши люди, между прочим из охранного агентства, отражали нападение.

– Нападение милиции?

– Ошибка вышла. У ребят нервы не выдержали. Не поверили вам.

– Заливай. Играть тебе, артист, теперь в тюремной художественной самодеятельности.

– Напраслину возводишь, господин майор. Суд разберется.

– Какое же имущество вы охраняли?

– Партию комплектующих для компьютеров. Накладные покажу, – заявил Яго. – И договор на охрану.

– Понятно.

Яго держался твердо. Спокойно. Нахально. Он думал, что мы ничего не найдем, поскольку тайник его был устроен на славу, и он, не доверяя никому, сам упаковывал туда вещи. Вот только упустил он одно – мы знали, где находится тайник. Уведя всех лишних людей, я, Железняков и Яго остались втроем. Я уверенно направился к камину, запустил руку в трубу, оттянул скобу и толкнул часть стены рядом. Открылась комнатенка полтора на два метра.