Новая пауза показалась Илье по-настоящему зловещей. «Сейчас, наверное, последуют какие-то разоблачения, о которых мне совсем не обязательно знать», – подумал он. И не ошибся.

– Позволь тебе напомнить, Пичугин, что это ты заставил меня сделать аборт, – произнесла Инга холодным голосом, от которого по спине Ильи пробежали мурашки.

– Это было давно, – как ни в чем не бывало парировал Максим. – Тогда я еще не был готов стать отцом.

– А сейчас готов?

– Да. Алешка – отличный пацан. Мы с ним друг другу понравились. Так что тебе здесь делать нечего. Думаю, у нас с Анной все получится. А ты – просто исчезни.

– Боже, какая же ты сволочь! – безнадежным голосом проговорила Инга. – Но ничего. Каким бы ты ни был, а все равно мой. И я не отдам тебя лесной ведьме. Пусть даже не надеется!

– Я не предмет, и ты не можешь меня отдавать или не отдавать. Я сам решаю, что мне делать. И если я решил, что мы с Аней будем вместе, значит, так тому и быть!

– Глупый… – сказала Инга странно смягчившимся, но от этого еще более зловещим голосом. – Глупый мой мальчик! Ты заигрался. Нафантазировал себе что-то и сам в это поверил. Но я помогу тебе обрести чувство реальности.

– Убери от меня руки, Инга. И уезжай обратно в Москву. Найди себе нового дурака, а я больше не хочу тебя видеть. Уходи!

Несколько секунд стояла тишина, а затем раздался дробный стук каблуков и грохот хлопнувшей двери. Инга ушла.

Илья быстро поднялся с кровати, натянул брюки, взял с тумбочки очки и вышел из комнаты. Максим хмуро стоял у двери, сунув руки в карманы джинсов. Его густые черные волосы были всклокочены, красивое лицо исказила болезненная гримаса.

– А, Илюх, – угрюмо проговорил он, увидев друга. – Привет. Разбудили мы тебя?

– Ерунда… – Илья надел очки и посмотрел на дверь. – Теперь она, наверное, не вернется. Не жалеешь?

– Нет.

Илья посмотрел на настенные часы.

– Следующий автобус только через три с половиной часа, – сказал он. – Что она будет делать?

– Мне плевать, – Максим пожал плечами. – Пойдет к своему тупому братцу. Он ее приютит.

– Ты же говорил, что они с братом не общаются.

– Ну, тогда завалится в кабак. Надерется. Ей не впервой.

– Но…

– Илюх, кончай меня терзать, – поморщился Максим. – Все с ней будет в порядке. Ты же ее знаешь. Эта стерва нигде не пропадет.

9

Начал накрапывать дождь. Инга шла по улице в модном белом плащике, в замшевых сапожках, с большой кожаной сумкой в руке. Лицо ее было непроницаемо спокойно. Она не знала, куда идет, она просто шла. В душе у нее царил хаос, выглядящий как нечто черное и клубящееся, и в этих клубах яркими молниями вспыхивали досада, обида и ярость.

Она сама не заметила, как дошла до остановки. Огляделась в замешательстве, не вполне понимая, где оказалась. Мимо шагала молодая женщина в красной куртке с симпатичным, но немного обрюзгшим лицом и светлыми волосами, стянутыми в конский хвост. Перед собой она катила большую детскую коляску, накрытую от ветра полупрозрачным платком.

Женщина замедлилась и уставилась на Ингу.

– Что? – грубо спросила Инга.

– Инга? – проговорила женщина удивленно. – Соболева? Это ты?

– Я, – не меняя тона, ответил Инга.

– Я Ира! Ира Куницына! – женщина улыбнулась. – Мы сидели за одной партой в школе. Помнишь меня?

– Ира… – пробормотала Инга.

Она припомнила толстую закомплексованную девочку в старенькой замызганной кофте, сидевшую рядом и смотревшую на нее с завистью и восхищением.

– Ах, Ира… – Инга растянула холодные губы в улыбку. – Да, я тебя помню. Как поживаешь?

– Нормально, – улыбнулась та. – Вышла замуж за Женьку Бабкова. Помнишь его? Такой тощий, лопоухий. Еще подглядывал за нами в туалете. Правда, он теперь совсем не тощий…

– Да… – Инга изо всех сил держала улыбку. – Рада за тебя. – Она кивнула на коляску. – Вижу, и дети у тебя есть.

– Есть. Мальчик. Коленька… – Ирина посмотрела на коляску и улыбнулась. Но по лицу ее тут же пробежала тень. – Он сейчас болеет, – со вздохом произнесла она. – Но уже идет на поправку. Представляешь, стал просто увядать на глазах. Врачи не знали, что делать, даже диагноз поставить не могли. И то пробовали, и это, а Коленьке становилось все хуже и хуже. И тогда я уговорила Женьку пойди к нашей ведьме…

– К ведьме? – эхом повторила Инга.

Ирина кивнула:

– Ну, да. К Аньке Родимовой. Ты ведь ее помнишь? Она еще дружила с твоим братом.

– Да, я ее помню. И как? Она помогла твоему сыну?

– Да! – Ирина посмотрела на спящего в коляске мальчика и снова улыбнулась. – Женька был против, но я его уговорила. Да и когда лечить начала, Женька ей не верил. Все грозился вбить ей в грудь осиновый кол, если она причинит Коленьке зло. Представляешь?

– Но она помогла?

– Еще как! И Женька мне теперь благодарен.

– А если бы не помогла?

– Ну, тогда бы Женька ее точно убил. Но Бог уберег.

Ирина быстро перекрестилась.

– Ой, что я все о себе да о себе! – затараторила она. – А у тебя как все сложилось? Муж, дети?

Инга покачала головой:

– Нет. Ни детей, ни мужа.

– А ты ведь вроде выходила замуж?

– Было дело. Но мой муж… Он объелся груш. А детей не будет. Никогда. После неудачного аборта.

– Ой… – Ирина смутилась. – Прости…

– Ничего. Ты же не знала.

Ирина стушевалась, соображая, как выйти из неловкого положения.

– Так ты, значит, в гости? – снова неуверенно заговорила она.

– Да. Но пока не знаю, к кому. Брата я еще не видела.

И тут Ирина нашла выход.

– Слушай, а пошли ко мне? – радушно предложила она. – Посидим, попьем чайку, потреплемся про жизнь. Пошли, а?

– Почему бы и нет? – Инга пожала плечами и улыбнулась. – Пошли.

* * *

Едва усадив Ингу за стол, Ирина тут же спохватилась.

– Слушай, Ингуш, ты извини! Оказывается, у меня дома шаром покати… – Ее улыбка стала виноватой. – Пока Коленька болел, я совсем запустила хозяйство. Подождешь, пока сбегаю в продуктовый? Это рядом.

Инга улыбнулась в ответ:

– Хорошо. Нет проблем.

– Только за Коленькой пригляди. Он в соседней комнате, спит. Иногда начинает хрипеть и задыхаться во сне. Если снова будет, ты его просто переверни на другой бок и погладь по голове. Ладно?

– Ладно, – сказала Инга.