Я обратила внимание на то, что общение с ЕлизаветойПавловной уже отразилось на речи Жанны. Она стала степенней и вальяжней, отчеговыглядела немного старше своего возраста.

— Как прошла свадьба? — ревниво поинтересовалась я.

Жанна оживилась:

— Очень хорошо! Это было нечто необычное! Мое платье! Мывенчались!

Санька нес за мной фату! Были приглашены такие люди! Такиелюди! Известные артисты тоже! О! Это было волшебно! Волшебно! Я простосчастлива! Все подруги завидуют мне!

— Я рада, что тебе все завидуют, и жаль, что меня там небыло. Евгений был?

— Да, я пригласила его. Сначала он не хотел, но когда мырешили, что Санька должен нести фату, он согласился. Побоялся отпускать егоодного.

Жанна внезапно умолкла, покраснела и смущенно посмотрела наменя.

— Говори, что тебя мучает, — со вздохом сказала я, понимая,что мне это будет неприятно.

— Сонечка, милая, я тебя так люблю, почти как свою маму. Тыстолько хорошего для меня сделала и вообще, ты очень добрая. Я тебя прошу, ненадо больше искать того негодяя. Я тебя очень прошу. Честное слово, я о нем ужезабыла. У меня все так хорошо. Не надо больше его искать. Ладно?

— Ладно, — согласилась я и подумала, что тут же продолжупоиск, как только это станет возможно.

Когда Жанна ушла, я не заснула, а целиком погрузилась ввоспоминания.

Что-то говорило мне: не там ищешь, голубушка. Видимо, сбиламеня с правильного пути Татьяна со своей Земфирой. Все мое существо понимало,что преступление совершил не чужой мне человек. Во всяком случае, я с нимзнакома. Не знаю почему, но я чувствовала, что это именно так.

Пословицу «дома и стены помогают» я ощутила на себе.Действительно, дома уже через несколько дней я была на ногах.

Евгений с утра до вечера меня пилил.

— Выбрось свои глупости из головы, — требовал он. — Большемесяца прошло. Кого ты искать собираешься? Мало тебе сотрясения мозга? Подумай,у тебя ребенок и муж, если, конечно, ты меня таковым считаешь.

— Скажу тебе честно, Женя, пока не найду того подлеца, несмогу считать тебя мужем. Он опешил:

— Почему?

— Потому что не уверена до конца, что это не ты.

Он даже не обиделся. Пальцем локрутил у виска и пошел делатьремонт. Он начал переклеивать обои в Красной комнате и в гостиной.

— Кто видел мою рулетку? — донесся из прихожей егоразъяренный голос. — Опять пропала рулетка!

"Зря я не опросила всех жильцов нашего дома, —расстроилась я. — Надо было сразу по горячим следам поговорить с теми, у когоокна выходят во двор.

Может, кто-нибудь видел эту ужасную сцену с Жанной. Небывает так, чтобы никто не видел. Дом большой, столько народу.

Почему я не подумала об этом вовремя? Прав Женька, теперьуже поздно".

Я пошла к Евгению. Он носился по комнате с криками «ктовидел мою рулетку?».

Бабушка Рая, которая с любовью кормила Саньку на кухне, вконце концов заинтересовалась поисками и крикнула:

— Какая рулетка-то? Черненькая?

— Да! — с надеждой возопил он.

— Значит, мыться пошла, — удовлетворенно заключила ядовитаястарушка и продолжила трапезу.

Евгений беззвучно выругался и схватился за голову. Мне сталоего жалко.

— Вот она, — сказала я, показывая на рулетку, висящую напоясе его брюк.

— Ну и ведьма, — пожаловался он, глазами показывая на кухню.

— Женя, как ты думаешь, — спросила — это был случайныйчеловек или маньяк?

— Я об этом совсем не думаю и тебе не советую, — рассердилсяон и пошел клеить обои. Я пошла за ним следом.

— Зря сердишься. Лучше помоги мне. У тебя же в таких делахопыт.

— Лучше ты помоги мне, — сказал он, взбираясь на стул. —Черт, а где отвертка? Отвертка где?! — истошно завопил он.

— Черненькая? — тут же откликнулась из кухни бабушка Рая.

Евгений аж позеленел от злости и не своим голосом заорал:

— Да, черненькая, отвертка тоже черненькая и тоже мытьсяпошла!

— Нет, — спокойно ответила бабуля, — вон она, у плиты лежит.

— Вы доведете меня до инсульта! — сквозь зубы процедил он,спрыгнул со стула и пошел на кухню.

— Что ты злишься? — побежала я за ним. — Это настораживаетменя. Как только я заговорю об этом, ты сразу злишься. Разве не подозрительно?Сам подумай.

— Уже подумал. Очень подозрительно. Жена возвращается ссотрясением мозга, а муж злится, потому что боится повторения ее подвигов, иэто выглядит подозрительно. Баба Рая! — внезапно перешел он на крик.

И я, и бабушка Рая, и даже Санька вздрогнули и, вытаращивглаза, уставились на него.

— Чем вы его кормите? Это же мой клейстер для обоев!

— А бабушка сказала, что это молочный кисель, — рассмеялсяСанька и с наслаждением выплюнул содержимое изо рта.

— Нет! Я сойду с ума! — рявкнул Евгений, хлопая дверью.

Баба Рая изумленно посмотрела ему вслед и сказала:

— Тю-юю… Че это он? Сказився, что ли? То был добрый, коханыйтакой, а то вдруг раз тебе, в сто чертей превратился. Это я должна орать, Чточерез него мальца одной мукой накормила. Еще и орет. Ишь какой. Сам подставилмне свой клейстер и орет.

Я развела руками и пожаловалась:

— И главное, без всякой причины.

— Ой, смотри, Сонька, — со вздохом сказала ехидная бабуля,вытирая Саньке рот, — не вздумай с ним расписываться. Это он сейчас тебе такиеконцерты закатывает, а дальше что? Как мужем себя почувствует да в твоюквартиру навсегда заедет, что он скажет тогда? Еще не так заорет. В такуюквартиру всяк не дурак перебраться.

Я рассердилась:

— Что вы говорите? У него есть своя квартира. И не хужемоей. При чем здесь жилплощадь?

— А при том, люба моя, что он тебя, ретивый наш, еще и битьстанет!

Я пришла в ужас, не зная, что отвечать.

— Да, да, — подтвердила она, довольная произведеннымэффектом, — распишешься и опомниться не успеешь, как он тебя бить спочнет. Ужя-то знаю, уж навидалась на своем веку.

Сделав такое заявление, она потеряла ко мне всякий интерес ипереключила свое внимание на Саньку.