Я рассматриваю песчаного цвета ковер на полу в гостиной, усеянный скомканной бумагой. Надо признать, прогресс сегодня невелик. Думаю, что моя проблема в том, что я пытаюсь подобрать торжественные выражения, какими изъясняются критики. Наверное, лучше писать попроще. Но я колеблюсь между попытками написать то, что от меня хотят услышать (что выглядит совершенно нелепым), и писать, как трехлетний ребенок (равно идиотская затея). Похоже, золотой середины не существует.

Ладно.

Надо накорябать хоть что-то.

«Сила и свобода мазка говорят о страсти в чертах портретируемого…»

Больше я написать не в силах, меня разбирает смех. Ну правда, это же так на меня не похоже! Уверен, другие художники всю душу в такое вкладывают, но мне оно с рук не сойдет. Может, из-за моей северной практичности?

Наверное, стоит ограничиться техническими моментами. Написать про сам портрет, а высокопарные глупости выбросить. Вот оно!

«Слои текстуры на холсте, нанесенные мазками и пальцами, придают картине изумительную осязаемость…»

Господи Иисусе!

Ну почему так трудно говорить о портрете? Это же, в конце концов, просто картина!

Пытаясь что-то из себя выдавить, я вдруг понимаю, что мне нужно на него посмотреть, пусть даже я помню каждый мазок, который сделал, создавая его, каждое движение пальца, которым размазывал краску по холсту. Мне нужно черпать где-то вдохновение.

Щелчком включив в студии свет, я подхожу к картине, спрятанной подальше в угол. Я снимаю защитную ткань и смотрю на нее. И невольно улыбаюсь. Я так многое мог бы сказать, слова теснятся у меня в голове, но я не в силах их упорядочить. Отойдя на пару шагов, я любуюсь портретом с различных ракурсов.

Просто напиши, что видишь.

Глаза.

Они первыми притягивают взгляд. Сразу сражают наповал, без предупреждения ослепляют напряженностью. Схватив бумагу и ручку, я корябаю «глаза сражают наповал». Сев на видавший виды старый стул в углу студии, я пробегаю взглядом по картине, подбирая слова, чтобы ее описать.

Губы.

Чувственные, опасные, захватывающие.

Но тут есть и нечто большее. За всем этим есть нечто большее. Вот почему я не могу облечь это в слова. Как можно описать совершенство? Как можно его объяснить? Оно не конечно. В точности как живопись. Я хотел, чтобы в портрете сохранилась некая «незавершенность», словно он продолжает развиваться, расти, улучшаться по мере того, как идут дни, недели и месяцы… в точности как она.

И тут меня озаряет.

Сделав глубокий вдох, я подношу ручку к левому углу новой страницы. Я не с той стороны брался за дело. Сам мой подход был неверен. Я слишком старался. Мне надо лишь сказать то, что есть.

Суббота, 10 октября 2016 года

Стефани

Я никогда не думала, что вернусь сюда, но я очень рада, что снова здесь. Если у каждого из нас есть свое «счастливое место», то для меня это Хитвуд-Холл. Это единственное место, где я вообще чувствую себя довольной, счастливой, любимой…

Но нынешний визит отличается от прежних.

Мы не остаемся на ночь. Мы не будем пить вино. Мы встречаемся на ланч… как друзья.

Эврил с ресепшена, работавшая тут еще тогда, когда мы только познакомились, определенно растерянна, что мы, приехав, не берем ключи от номера.

– На ночь не останетесь? – тактично шепчет она.

– Нет. – Я улыбаюсь. – Мы просто на ланч. Прекрасный день. Можно нам столик у окна?

– Посмотрим, что можно сделать, – подмигивает она.

– Как вы думаете, а фонтан нельзя включить? – Я смеюсь. Я на протяжении десяти лет задавала этот вопрос, мне до смерти хочется посмотреть, как из него бьет вода.

– Вне моей компетенции, мисс Карпентер! – отвечает Эврил, закатывая глаза и указывая на главный офис, – во многом похоже на что-то из фильма «Продолжай».

Я увожу Джейми в ресторан, и нам действительно достается замечательный столик у окна с роскошным видом на холмы.

Поначалу я не знала, что почувствую, приехав сюда с «Джейми-другом», но на самом деле все отлично. Это в миллион раз лучше, чем последние несколько лет, когда я была несчастна без него.

– Ты всегда записывалась как мисс Карпентер? – спрашивает Джейми.

– Ах это… – Я смущенно отпиваю глоток кока-колы. – Здесь – да. Из чувства вины, стыда или страха, наверное.

Джейми кивает.

– И вообще, надо полагать, я не слишком долго еще пробуду миссис Байуотер…

Джейми несколько ошарашен.

– Что? – переспрашивает он, подаваясь вперед и облокачиваясь на стол.

– Я уже очень давно несчастлива с Мэттом. Не хочу растрачивать попусту свою жизнь на кого-то, с кем не хочу быть. Мне нужно быть с кем-то, кто меня любит.

Джейми мягко улыбается, складывает перед собой руки.

– Похоже, ты всерьез взялась менять свою жизнь, – говорит он. – Я очень тобой горжусь. Честное слово.

– Спасибо, – откликаюсь я. – Уж поверь, я взяла себя в руки. Пора мне привнести в мою жизнь толику настоящего счастья – ради девочек, если не ради себя самой. Я перед ними в долгу.

– Верно, – соглашается он. – Ты удивительный человек и имеешь право быть с кем-то, кто это знает и ценит тебя.

– Да… имею.

– Ты с Мэттом это уже обсуждала? – спрашивает он.

– Еще нет. Мне сначала надо уложить все у себя в голове и лишь потом ввязываться в полноценную войну с ним, потому что Мэтт будет противиться на каждом шагу, – объясняю я. – Мне нужно хорошенько подготовиться.

– Отличный план, – согласно кивает Джейми. – Просто не забывай заботиться о себе.

– Если уж на то пошло, с ним что-то странное творится. – Я хмурюсь. – Думаю, он что-то затевает…

– Например?

– Не знаю. Но он ведет себя иначе. Он стал каким-то уклончивым, – пытаюсь объяснить я.

– В чем именно? По-твоему, у него роман на стороне?

– Гм. Маловероятно, то есть возможно, но я так не думаю. Скорее, что-то связанное с работой. В его ежедневнике в последнее время уйма всякого, чему там не место – «совещания» и тому подобное, я в последнее время пыталась их отследить и выяснила, что их вообще не существовало. Такие вот дела.

– Последи за этим, но будь осторожна, – советует Джейми.

– Буду. Я ни на йоту ему не доверяю.

К тому времени, когда приносят основное блюдо, мы уже болтаем о всякой всячине, смеемся. Мы и в самом деле прекрасно проводим время.

– А теперь, – взволнованно начинаю я, – скажи, ты уже решил, что будешь писать как главное произведение на конкурс?