Она оттолкнулась от дна, поросшего кораллами,полупрозрачными растениями на трубчатых ножках, переходящими в нечто похожее наплафон у лампы, и поплыла вверх. Ледяная тяжелая вода, точно крепкие рукиобхватила ее. Девушка двигалась быстро, натыкаясь на рыб и других существ,которых впервые видела. Волосатые ежи с дырками в центре, желтовато-белые,бордовые морские звезды с ворсистыми конечностями, блестящие, точноперламутровый бисер медузы.

Ключ на цепочке от каждого толчка бился о грудь и девушкапрокручивала раз за разом в голове прочитанные на нем слова.

«Неужели это конец? — думала она. — Неужели за считаные дни,проведенные вместе, я успела ему так сильно надоесть? Или он злится, что янарушила все мыслимые правила и явилась за ним, как мамаша за детсадовским ребенком?А может, просто остыл и чувства были лишь порывом, жалостью?»

Подводную тишину, словно сильнейший удар двух льдин, разбилавдребезги, раскрошила на алмазные пылинки грянувшая музыка. Катя от страха инеожиданности замерла, звучал вальс — их вальс — гремел, звенел, стонал, кричали плакал.

Девушка опустилась ниже, и звук словно кто-то выключил.Тогда она рванула вверх навстречу музыке и Ему. Все сомнения остались позади,теперь она точно знала — Лайонел там и он ждет ее.

Морские котики испуганно шарахались от нее, стайки рыб резкоменяли направление, все живое боялось, расплывалось, если успевало, уступаядорогу.

Близость поверхности, прежде чем увидеть, она почувствовала.В груди стало свободнее и вода перестала так сильно давить. А потом сделалосьсветлее, зеленый свет проникал между льдинами, покрывающими морскуюповерхность.

Катя прикоснулась к ледяной глыбе и, протискиваясь междульдами, различила странный звук, он не перекрывал музыку, а как будтовклинивался на новой сверхзвуковой чистоте — не похожий ни на что, до дрожипронизывающий и глубокий.

Девушка вынырнула и жадно глотнула ледяной, кристальночистый воздух, знакомый и любимый. Он наполнил легкие до предела, до болиразрывая их. Теперь она точно знала, чем пахнет от Лайонела, и аромат этот —мощный, свежий не спутала бы ни с чем.

На нее смотрели миллионы холодных звезд — огромныхангельских глаз, близких как никогда. Луна и столпы изумрудов полярного сиянияозаряли небо, а вокруг — среди белых льдин блестело множество зеркал.Гладкая-гладкая поверхность моря отражала прекрасную долину льдов.

— Здравствуй, — послышался ровный голос. Как и прежде, онподстроился под музыку — не нарушил ее и не сбился ни с одной ноты.

Катя повернула голову, подняв глаза.

Лайонел стоял на ближайшей льдине, одетый в белую тунику исандалии, золотовласый и прекрасный, как греческий бог. Его волосы покрылиськолючим инеем, а в голубых глазах застыл вечный холод.

Взгляды их встретились, и девушка ощутила, как ее охватываетжар, в животе — в мучительной неге родился огненный шарик, шар счастья, гнева иотчаяния. И ключ, висящий на шее, показался вдруг неподъемно тяжелым.

Катя приняла протянутую ей руку и выбралась на льдину.Ручейки, стекающие с волос, застывали, превращаясь в сосульки, мокрые ресницыстали похожи на белый веер, а одежда сделалась как будто картонной.

Чем дольше девушка смотрела в ледяные голубые глаза, тембольше становился огненный шар в животе. Лайонел молчал. А у нее растаялиресницы, и прозрачная вода побежала по щекам.

Тогда он усмехнулся и сказал:

— Даже лед Антарктики безвольно тает от твоего взгляда.

Ей хотелось сказать, как сильно любит его, но губы дрожали ине получалось вымолвить ни слова.

Девушка сделала нетвердый шаг к нему и положила ладонь нагрудь с той стороны, где жило беззвучное сердце.

Лайонел вздрогнул и, накрывая ее руку своей ладонью,спросил:

— Что с тобой?

Она помотала головой.

— Ничего.

Молодой человек прикоснулся пальцами к ее щеке.

— Ты вся горишь.

Катя поддела ногтем цепочку с ключом и прошептала:

— Я горю, потому что ты инквизитор. — Она приподнялась наносочки и приникла к его губам. Кольцо рук сомкнулось у нее на талии, поцелуйвернулся — горячий и нежный. Девушка обхватила Лайонела за шею и, касаясьгубами его щеки спросила:

— Почему? Почему ты даешь мне этот ключ?

Он не отвел глаз и тихо ответил:

— Вечность не для нас.

— Ты остыл ко мне? Я тебе наскучила?

Лайонел улыбнулся, накрутив на палец кудрявую прядь ееволос.

— Девочка, которая то выпрыгивает из окна, требуя любви, тоявляется в старейший город, куда побоялись бы прийти даже сильнейшие вампирынашего мира! Не-ет, что угодно, но скучать мне не приходилось.

— Ты сердишься, что я не дождалась тебя?

Он с сожалением выпустил прядь ее волос.

— Ты бы не дождалась.

— Не правда! — Огненный шар в животе вновь разросся, дыханиезатруднилось. — Я ждала бы сколько нужно, если бы только знала, что тывернешься! Но все-все твердили одно: «Из Тартаруса не возвращаются»! А потоммузыка у меня в голове стихла. Я боялась, старейшины убьют тебя, а я так и неуспею ничего сделать!

Она видела, как медленно тает улыбка в кончиках его красивоочертанных губ, а лед в глазах заостряется.

Лайонел отступил и холодно произнес:

— Я встретился с тобой, чтобы попрощаться.

Катя шагнула к нему, но он отскочил от нее и, вытянув передсобой руку, попросил:

— Не надо. Когда Вильям встретил тебя, я не должен былвмешиваться!

— Что ты такое говоришь! — опешила Катя. — При чем здесьВильям? Однажды мы бы все равно с тобой встретились! Даже твой брат так думает!

Лайонел покачал головой.

— Ты не понимаешь. Это не наша история. — Он провел по своимволосам, слова давались ему необычайно тяжело. — Это ваша история! Твоя иВильяма.

— Рехнулся! — крикнула девушка. — Я люблю тебя! Тебя,слышишь! — Она делала шаг за шагом к нему, а он отходил, пока не подошел ксамому краю льдины. Тогда он отчеканил:

— Ты должна быть с Вильямом!

— Нет. — Она остановилась и громче повторила: — Нет!

— Но ты будешь с ним, — голубые глаза стали еще прозрачнее,— потому что вы встретились, он нашел тебя. Вильям — ангел...

— Хватит, хватит! — выкрикнула Катя, зажимая уши ладонями изажмуриваясь. — Я не хочу слышать, какой хороший Вильям, не хочу...

Молодой человек оказался рядом в ту же секунду, опустил ееруки и закончил:

— Вильям ангел, а ты, Катя, его бес. Вы нашли друг друга,чтобы освободить всех нас и обрести вдвоем вечность!