Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня нет детей…
– О, я вам так соболезную, – оскалилась я. – Впрочем, простите, я и не могла помнить вашего супруга. Я не так давно начала выезжать, а вы который год вдовеете?
– Третий, – дама поняла, что зубы у меня никак не меньше, но решила не отступать. – Конечно, когда я выходила замуж, вы еще в куклы играли.
– Что же случилось с вашим супругом?
– Удар, – дамочка коснулась краешка глаза кружевным платочком. – Мой бедный Николя…
– Господин Галицкий и господин Храмов были хорошими друзьями, господин Храмов служил под началом Николая Александровича, – Романов возник рядом, словно раб лампы. И протянул мне бокал с чем-то прозрачным.
Я улыбнулась.
– Игорь Никодимович, благодарю вас.
– Не стоит благодарности, Мария Ивановна.
Отец смотрел на меня ледяными глазами.
– Машенька, можно тебя на два слова?
Так и хотелось отрезать: "можно – Машку за ляжку и козу на возу", но мудрость братца-дембеля здесь точно не ко двору придется.
– А мы пока потанцуем с госпожой Галицкой, – Романов тут же подхватил даму, послав мне улыбку. Он даже не сомневался, что я захочу перемолвиться словечком с отцом. Ну и ладно…
– Слушаю, папенька?
Отец не стал юлить и сразу перешел к делу.
– Алябьевы сегодня будут на балу. И отец и сын.
– Я за них рада.
– Я могу составить хороший договор и учесть твои интересы, Мария.
Я прищурилась.
– Папенька, а что – Игорь Никодимович непонятно все объяснил?
Отец вздохнул. И вдруг даже как-то ссутулился.
– Мария, его величество, конечно, наш повелитель. Но ты подумай, надоевшую игрушку всегда забрасывают в угол. А тебе нужна семья, дети…
– Я надеюсь, его императорское величество выберет для меня более уютный угол, – отрезала я.
– Ты зря на это рассчитываешь. Знаешь, где сейчас предыдущая фаворитка его величества?
– Где же?
– В какой-то чухонской провинции. Ее выдали замуж за помещика и отправили туда, где всего общества лишь свиньи.
Я прикусила язык. Так и чесалось сказать: "очень приличное общество, особенно рядом с вами, папенька". Лучше уж хрюшки, их хоть на колбасу пустить можно, а вас куда?
Вместо этого я насмешливо поинтересовалась.
– Четвертую супругу подбираете, папенька?
– Девочкам нужна мать, – и не подумал отступать отец.
– Особенно когда своих детей у нее нет. Ну-ну, вольному воля.
– Ты меня учить вздумала?
Я бестрепетно встретила папашин гневный взгляд.
– Торговать мной – можно, а выслушивать мое мнение не обязательно? Папенька, этот этап мы уже прошли. Можете передать Алябьевым, что меня их предложение не интересует.
– Может, подумаете еще раз, Мария Ивановна?
Я медленно повернулась.
За моей спиной стоял Симеон Михайлович Алябьев, собственной юртовской персоной. И рядом с ним молодой человек, напоминающий более молодую кальку с отца. Только некачественную.
Явно бумага, на которую сводили рисунок, была рваной и туалетной.
Те же черты лица, но красные прожилки, желтоватая кожа, тусклые глаза…
Алканарий. И наличие высокого титула лучше парня не делает. Вот ни на минуту.
– Добрый вечер, Симеон Михайлович, Кирилл Симеонович…
Кирилл Симеонович подхватил мою руку и запечатлел на ней поцелуй. И разразился потоком комплиментов.
Он восхищен, я очаровательна, если я подарю ему танец, следующие несколько лет он будет самым счастливым человеком во всех мирах.
Пришлось разочаровать.
– У меня траур, Кирилл Симеонович. Я не танцую.
– Тогда я могу показать вам парк…
Знаю я, какие ты парки будешь показывать. Перебьюсь.
Я отбивалась, и ждала, пока закончится музыка… ну наконец-то!
Рядом материализовался Романов с дамой. Мило улыбнулся – и наконец, отбил меня от этой своры. Взял под руку и предложил пройтись.
Разумеется, я согласилась.
Ага, ненадолго.
Девушки, милые, благословите тех, кто придумал колготки! Святое дело люди сделали, истинно святое!
А чулки!
Да на подвязках…
Не на резинках, нет, не те, которые на силиконе и так удачно за него цепляются!
На эротических, мать их за ногу, подвязках с бантиками, которые реально завязываются на ноге. Не доводилось?
Ваше счастье!
Везучие вы люди, и сами того не понимаете. Потому как развязываются эти экологические чистые чулочки очень легко, а ежели у дамы из-под платья чулок выпадет – это даже не позор, это предмет для вечного припоминания и ехидного шепотка за спиной. И через сорок лет припомнят.
Пояс для чулок?
А вы на эту конструкцию вблизи посмотрите. Жесткой фиксации увы, здесь не предусмотрено. Нет здесь пока ни кнопок, ни молний, все на пуговичках да на ленточках. Сугубо натуральное – и ни фига не держится!
Пришлось покидать кавалера и отправляться в дамскую комнату.
Там-то меня и поймали.
Чулок я подвязала, и даже комнату задумчивости навестила – на всякий случай, а на выходе…
– Мари!
Ёжь твою рожь!
– Зизи? – вспомнила я эту побрякушку.
И прищурилась. Ласково так, по-доброму… ты меня, паразитка, к Милонегу затащила! С меня причитается, не знаю, как лучше должок отдать, то ли по ребрам попинать, то ли по печени. Хотя…
Это мне – медвежья услуга, а Мария Горская могла и благодарить со слезками. Она-то любила козла…
Раздражение накатило и схлынуло. И "подруга" уже вцепилась мне в руку.
– Мари, куда ты пропала? Столько слухов ходило, столько разговоров…
Я пожала плечами.
– Думаю, какие-то слухи ты лучше меня знаешь. Я вышла замуж, живу в имении супруга.
– О-о… А у Храмова было свое имение?
Ага, то есть имя супруга мы тоже знаем. И чего тебе того?
– Зизи, у моего супруга было несколько имений. И хорошие интересы на Урале.
– Так это правда, что он Демидова сожрал?
И такие наивные круглые глаза, и реснички хлопают, поднимая ветер… меня тут дурой считают? Видимо, да.
– Откуда сведения?
– Ой, я не помню, Лили Шуйская говорила, кажется, или Мими…
– Врали.