Наверное, это болезнь. Паркеромания в необратимой стадии. И нет от нее лекарства, кроме надежды.

Крис

Тони буравил его тяжелым взглядом с минуту, прежде чем выдать:

— Ну и где были твои мозги?

Он прокрутил перстень на пальце и улыбнулся своим мыслям.

— Что именно ты ожидаешь услышать?

— Как ты допустил такое? У тебя переломный момент в жизни, зачем Уитни в этот излом тащить? Подождать не мог? А лучше — не трогать?

Крис сложил руки на столе и покаянно опустил голову, признаваясь:

— Не смог. — Он шумно выдохнул. — Майлз, как ледокол, разнесла меня на куски. Не могу не думать о ней, не помню толком, как предложение ей делал, всё как в тумане. В общем… Я уже работу начал прогуливать.

— Ты?! О_О

— Да, я. Крис Паркер. Подпись, печать, всё серьезно.

Тони обеспокоенно нахмурился, осознав грядущее.

— Ты не можешь на ней жениться по-настоящему.

— Это не тебе решать. Ты, конечно, глава клана, но мы не в средневековье.

— Вот именно. Мы в реальности. Или ты из нее выпал? — начал давить на больное Андерсон.

— Я не…

— Ты ведь объяснил ей всё? Не стал юлить и сказал прямо: «Уитни, а давай ты бросишь безопасную жизнь в Шотландии, планы, учебу, семью, друзей, и переедешь со мной в чужую страну на два года? И видеть меня будешь на праздники, а в остальное время я буду работать, пока ты сидишь дома в депрессии. Но это ведь мелочи, главное, что мы друг другу подходим. Обнимашки, бантики, карусели! Что еще нужно для счастья?».

Крис промолчал.

— Что вы будете делать, когда осень наступит? — продолжил допытываться Тони, и он вспылил:

— А давай ты перестанешь задавать вопросы, ответов на которые я пока не знаю. Что ж вы все доколебались с этой осенью!

Тони вскинул руки, отклоняясь на спинку складного деревянного кресла:

— Как скажешь. Ты прав, зачем нагнетать, проще притвориться смайликом. Я буду вот этим, который на «Крик» Мунка похож. — Он сдавил щеки ладонями и изобразил маску ужаса.

Детский сад.

Крис отвернулся, чтобы не видеть этого безобразия, и заметил Уитни. Она вышла на террасу и помахала ему. И сразу испарились сомнения, и стало наплевать на чужое мнение.

— Я люблю ее, Тони. Думал, ты-то меня поймешь.

На этот раз друг осекся. Наградил его тревожным взглядом и промолчал.

Крис поднялся навстречу Уитни. Солнце путалось в ее волосах, оно грело землю, душу, и искренне верилось, что всё в этой жизни возможно. Не понятно, что именно — всё, и насколько возможно, но какая разница? Крис не жил в реальности. Он обитал в хижине феи, опоенный приворотным зельем, и отказывался думать о неизбежном расставании. У него были более срочные дела. Например, обнять Уитни и убедиться, что она пахнет апельсинами.

***

Рабочая неделя началась с ЧП. В Пакистане рухнуло здание швейной фабрики, на которой корпоративный дом «Шаммель» производил линию одежды для масс-маркета. Только чудом никто не погиб: рабочие бастовали.

Мать, естественно, переживала исключительно об убытках, потому что несмотря на протесты сына, в прошлом году инвестировала в «Шаммель».

Крис как раз выбрался из офиса и ехал на обед, чтобы встретиться с Уитни, когда позвонил Тони.

— Ты уже в курсе?

— Конечно. — Крис затушил сигарету, которую скурил на нервах.

— Слушай, на этом — всё. Мой отец был терпеливым с твоей матерью, потому что дружили с детства, но я не мой отец. От имени Андерсонов я собираюсь официально разорвать отношения с фондом Паркеров, и плевать на неустойки. Ждать, когда ты встанешь у руля, я не собираюсь, Нэнси никогда добровольно вожжи не выпустит.

— Да, я понимаю, — согласился Крис. — Заеду к тебе после работы, обсудим.

Хотя что обсуждать? Ситуация предельно ясна. Конец бизнес-дружбе между Паркерами и Андерсонами, по крайней мере до тех пор, пока Крис не возглавит семью. А это значит, что…

…черт. Это значит, что крайней окажется Уитни, мать ее живьем сожрет, просто так, чтобы показать Андерсонам их место. Хотя, глядишь, подавится. Уитни зубастая не по годам.

Как ни странно, в последующие дни мать вела себя мирно и в сторону будущей невестки ядом не плевалась. Наоборот, пообещала, что свадьба 19 августа станет незабываемой.

Сомнительное обещание, учитывая, что Нэнси Паркер не забывала обычно только плохое.

Уитни

Суббота, 15 июля

— Двадцать два, двадцать три, — считала она, лежа на спине Криса, пока тот отжимался, — двадцать четыре, пять… И все-таки меня настораживает поведение Нэнси. Она стала доброй ко мне не без причины. И платье могу выбрать по своему усмотрению, и музыкантов. Как думаешь, она замышляет нечто коварное?

— Конечно. — Разгоряченный после упражнений, Крис рухнул на пол и извернулся, подминая Уитни под себя. Выдохнул и снова начал отжиматься, глядя на нее.

— Она хочет меня опозорить.

— Несомненно. — Он наклонился, чмокнул ее в лоб и распрямил руки, отдаляясь.

— Но как?

— Не знаю. — Его губы мазнули по щеке.

— Не нравится мне это все.

Он куснул ее за подбородок.

— Мне тоже, поэтому предлагаю пожениться в другой день.

Уитни резко приподнялась на локтях.

— В смысле?!

— Моей матери ничего не скажем, пусть ждет 19 августа. А мы распишемся через две недели и оставим гостей проклинать нас в соборе Святого Катберта.

Ничего себе, заговорщик!

— Но ведь времени совсем мало.

— Успеем. — Крис перекатился на спину, сгибая ноги в коленях; Уитни оказалась верхом и оперлась на них, как на спинку кресла. — Пригласим твоих родителей, Тони, Джун, Олсен… Своих друзей позови, тех, кто не проболтается.

— Не знаю, Крис. Тебе не кажется, что ты торопишься? — засомневалась Уитни, листая мысленный календарь. Паркер погладил ее по бедрам, затянутым в спортивные леггинсы, и сказал:

— Зато у нас будет целый август, чтобы решить, как жить дальше.

Весомый аргумент. О будущем они пока что не разговаривали. Уитни не представляла, с какой стороны к этой теме подойти, мысли разбегались.

Может, он и прав. Хорошо бы освободить август для серьезных решений. Универ, танцы, подработки, соцсети… столько всего предстояло охватить. Жалко было бросать учебу, но еще сильнее не хотелось отпускать Криса в Италию одного… Но и свой город не хотелось оставлять. Будто кусок себя предстояло оторвать и выбросить.