Понедельник 31 января начался для клокеров как обычно. Они наблюдали за лошадьми, приходившими и уходившими с треков в обычное время, по расписанию. Поскольку по понедельникам забегов не было, к полудню, когда все тренировки заканчивались, фанаты расходились по домам. Однако из-за того, что не застали ни одной тренировки Сухаря, на этот раз они остались ждать. Но постепенно их терпение истощилось, и к обеду на треке осталась всего пара человек. Горстка репортеров коротали время вместе с ними. Их надежды растаяли с приближением грозы. Они знали, что Сухарь не работает на мокрых покрытиях.

Вскоре после обеда, перед самым дождем, наблюдатели были потрясены необычайным зрелищем. На фоне свинцовых туч на треке материализовались два всадника на лошадях. Они приблизились к трибунам и осадили лошадей напротив ложи для прессы. Это был Том Смит на своем широком ярко-желтом коне, а рядом с ним – Ред Поллард на знакомом невысоком гнедом жеребце. Зрители затаили дыхание: Смит помахал им рукой!

Зрители потянулись за секундомерами. Смит, увидев, что все присутствующие на трибунах замерли, пустил лошадей один круг легким галопом, а затем, пока Поллард и его конь разоблачались, готовясь к полноценной тренировке, поднял финишную проволоку. Поллард сидел в седле неподвижно, пока Сухарь проскакал быстрые отрезки и пересек финишную проволоку после шести фарлонгов, после чего Смит отвел лошадь назад в конюшню. Репортеры припустили следом, радуясь, что смогли поймать Смита на горячем. Тот по какой-то причине изменил своей обычной угрюмой манере, смеялся в ответ и уверял, что понятия не имел, что фанаты и репортеры все еще не ушли. «Я подумал, что всех перехитрил, – сказал он. – Чертовы клокеры!{313} Ну ничего, я их еще одурачу». На следующее утро все газеты напечатали эту новость.

Но год непрерывной борьбы с Томом Смитом не прошел даром для многих репортеров. В их рядах царила настоящая паранойя. Подозрительно, почему это Том Смит помахал им рукой? Не слишком ли тяжело дышал Сухарь после тренировки? Не странно ли, что Смит столь добродушно воспринял тот факт, что его тайную тренировку наблюдали корреспонденты? Кто-нибудь когда-нибудь видел, чтобы Смит улыбался? Может, это все-таки был не Сухарь? Но из всей репортерской братии только Джек Мак-Дональд из «Лос-Анджелес Ивнинг Херальд» рискнул публично выразить свои подозрения. Да и то лишь в заголовке: «После тренировки конь Ховарда подозрительно походил на Грога»{314}.

А в конюшне номер 38 Смит, должно быть, читал этот заголовок и улыбался.

Но смех быстро утих. Спустя несколько дней после той тренировки Сухаря в офис окружного прокурора позвонил некий информатор и заявил, что на ипподроме Санта-Аниты какой-то человек собирается покалечить Сухаря. Его зовут Джеймс Мэннинг, и он задумал проникнуть в конюшню, пробраться в стойло Сухаря и затолкать губку ему в нос, чтобы затруднить дыхание. Мэннинга наняла группа лиц с восточного побережья, которые хотели, чтобы Сухарь проиграл гандикап Санта-Аниты. Из-за огромного числа фанатов он был безусловным фаворитом скачек, а его соперники считались аутсайдерами. Если бы заговорщикам удалось вывести Сухаря из игры, они могли бы извлечь выгоду из низких ставок остальных лошадей, сорвать большой куш и исчезнуть.

Окружной прокурор серьезно воспринял полученную информацию. Мэннинга выследили и арестовали до того, как он подобрался к Сухарю. На допросе он во всем сознался, но, поскольку полиция поймала его еще до совершения преступления, предъявить ему было нечего. Его обвинили в бродяжничестве и предложили либо выдворение за пределы штата, либо отбывание наказания за решеткой. Мэннинг выбрал первое. Полиция сопроводила его до границы.

Первого февраля эта новость попала на первые полосы всех газет. Ужас охватил ипподром. Этот грязный прием, который использовали очень давно, еще во времена разгула коррупции на скачках, был смертельно опасен для лошадей{315}. В результате стресса такая частичная странгуляция запускала системные заболевания, которые часто приводили к фатальным последствиям. И если не искать прицельно, подобные инородные тела могли оставаться в дыхательных путях по нескольку недель.

Смит выбросил историю с Мэннингом из головы и снова принялся изводить фанатов. К середине февраля репортеры вычислили, что если Ховард выходил на тренировочный трек, то вскоре там же появлялся и Сухарь. И они принялись следить за владельцем коня. Смит решил использовать этот факт в своих целях. Во время скачек он отправлял Ховарда как приманку в его личную ложу на основном треке, а в это время выводил Сухаря на тренировочный трек, расположенный неподалеку{316}. Перед самой тренировкой Ховард на минуту выскальзывал из ложи и мчался на тренировочный трек. Он присутствовал там минуту-полторы, пока Сухарь молнией пробегал дистанцию в одну милю. Спустя несколько минут Ховард возвращался к себе в ложу. Его отлучки были столь кратковременны, что никто не мог заподозрить, что они были отнюдь не для посещения уборной.

Тренировки показали, что лошадь готова к соревнованиям в Сан-Карлосе, назначенным на 19 февраля. На сей раз секретарь смилостивился и назначил весовую нагрузку в 59 килограммов. Поллард наконец мог участвовать в скачках, и ему не терпелось приступить к работе. В день перед скачками все, казалось, складывалось хорошо.

Но удача снова повернулась к ним спиной. Всю ночь дождь поливал трек, который на следующее утро превратился в болото, и Смит в четвертый раз вынужден был вычеркнуть свою лошадь из списков участников. Прекрасная Воительница, которая гораздо лучше скакала по влажному покрытию, осталась в списке, и Поллард должен был скакать на ней{317}. Это решение станет роковым в его жизни.

На дальнем повороте ипподрома Сан-Карлос Поллард, согнувшись, прильнул к спине Воительницы, которая шла четвертой, прижимаясь к внутреннему ограждению трека. Вокруг него на огромной скорости плотной фалангой неслись остальные лошади: Индийский Ракитник по внутренней бровке, Помпон – по внешней, а Мэндингем буквально «висел» у Воительницы на хвосте. В нескольких сантиметрах от Воительницы шел Хи Дид, знаменитый тем, что в 1936 году на Кентукки Дерби врезался в бок Гранвиля, соседа по прежней конюшне Сухаря, выбив жокея из седла. На середине дальнего поворота ипподрома Санта-Анита Хи Дид проделал это снова.