Поллард поник, откинулся на подушки, обливаясь потом. «Это неправильно», – прошептал он.

Медсестра вбежала в палату, начала поднимать мешочки с песком и снова подкладывать их под бок больному. «Кто пришел вторым?» – спросила она. «Сухарь». – «А я говорила, что на нем должны были скакать вы», – заметила она. «Может быть, – согласился Поллард. – Но Вокман хорошо скакал… Это не его вина. – Спустя мгновение он снова заговорил: – А может, есть способ как-нибудь починить эту ключицу к следующей субботе? Как думаете? Вот если бы можно было! Может, попробовать? – Поллард улыбнулся. – Ну что за детский лепет!» – оборвал он себя.

Медсестра вышла из палаты. Плечо пульсировало болью, и Поллард понял, что вывернул его во время трансляции скачек. Он дотянулся до черного шнура, прикрепленного к простыни, и позвонил в сестринскую. Когда медсестра вернулась, он принялся упрашивать ее тайком принести пива. «Только одну бутылочку, сестричка! – убеждал он. – Я честно заслужил. Я только что прошел через настоящий ад!»

Как и другие жокеи, Поллард любил иногда выпить в компании. Он пил достаточно, чтобы быть шумным и веселым на субботних пирушках, но не настолько, чтобы стать зависимым от алкоголя. Однако в тридцатые годы анальгезия еще только развивалась, а травмы Полларда, особенно лопатка, раздробленная на части, которые смещались при каждом движении, причиняли невыносимые страдания. Медицина мало чем могла помочь, к тому же жокея терзала и душевная боль. Впервые с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, Поллард лишился пьянящего восторга скачки.

Алкоголь приносил кратковременное облегчение. Поллард начал пить чаще и больше. Он был на пути к суровому алкоголизму.

А в Санта-Аните пресса жестоко набросилась на Вокмана. Он признавал свою ошибку. Поллард публично поддерживал друга. Ховард объявил, что удовлетворен работой Вокмана и оставляет его наездником Сухаря на гандикапе Санта-Аниты.

С этим утверждением он явно поторопился. Смит был вне себя от ярости. Он не мог поверить, что Вокман не заметил, как Сухарь прядет ушами, – явный признак того, что лошадь недостаточно сконцентрирована, – и был взбешен тем, что жокей ослушался его указаний. Спустя два дня после скачек, сидя в аммуничнике, Том выплестнул свое раздражение. «Вокман обязан вести скачку так, как ему было сказано, – говорил он. – Сухарь выиграет гандикап Санта-Аниты. Он там лучший. Он в прекрасной форме, он готов. И все, что мне нужно, – это жокей, который будет выполнять мои приказы»{326}. Ховарду было не по себе, оттого что Смит недоволен Вокманом, и он всячески хвалил жокея перед репортерами. Чарльзу хотелось, чтобы Вокман остался, и он настаивал, что жокей больше не повторит подобной ошибки. Но Смит был непреклонен: Вокман должен уйти. И тот ушел, с горечью уверяя, что скакал так, как рекомендовал ему Поллард.

28 февраля Смит оседлал Сухаря и вывел его на дорожку перед толпой поклонников. Ховард и Альфред Вандербильт вышли вслед за ними. Вандербильт должен был вручать Сухарю памятную наградную табличку «Лошадь года» по версии журнала «Лошади и наездники». У них не было жокея, чтобы довершить картину, и Смит усадил на лошадь Фарелла Джоунса. После торжественного дефиле перед толпой поклонников и краткой, несколько скомканной церемонии вручения награды, во время которой Вандербильт назвал Сухаря «лучшей лошадью года в Америке», жеребец вернулся в свое стойло. Все знали, что награда от этого журнала мало что значила.

Но в Сан-Антонио все-таки произошло одно хорошее событие. Лошадь Вульфа Сегодня отвратительно выступила на скачках. Зная, что Поллард хотел похлопотать за него перед владельцем Сухаря, Вульф всячески пытался отказаться от договора с владельцем Сегодня на участие в стотысячнике на его лошади. Он даже предлагал владельцу тысячу долларов отступных{327}. Но в скачке с призом в 100 тысяч долларов услуги такого профессионала, как Вульф, стоили гораздо больше, и владелец отказался. Однако в Сан-Антонио Сегодня проскакал настолько скверно, что тренер лошади пришел к заключению, что у его воспитанника нет никаких шансов в гандикапе Санта-Аниты, и освободил Вульфа от обязательств. Смит и Поллард единодушно решили, что Вульф идеально подходит Сухарю. Но Ховард требовал доказательств.

И Вульф их легко предоставил. На их встрече спустя всего несколько часов после вручения награды от журнала «Лошади и наездники», Мороженщик предложил Смиту и Ховарду точку зрения настоящего гения верховой езды{328}. Он детально описал им все склонности, пристрастия и слабые стороны Сухаря. Ховард был ошеломлен: Вульф знал о его лошади больше, чем он сам. Он спросил жокея, откуда он все это узнал, и тот объяснил, что в нескольких скачках шел прямо за Сухарем, с его позиции открывался отличный ракурс, с которого можно было изучать лошадь, и он просто воспользовался представившейся возможностью. Вульф также припомнил одну крайне неприятную поездку верхом на Сухаре три года назад, когда того еще тренировал Фитцсиммонс. Он объяснил, как будет управлять конем, если ему дадут такую возможность. Ховард и Смит потеряли дар речи. Вульф рассказал им как раз то, что они сами хотели ему сказать. Конечно, Вульф получил эту работу.

Вульф оставил своих новых нанимателей в полной уверенности: если на гандикапе Санта-Аниты трек будет сухим, Сухарь победит.

Джордж остановился у букмекерской конторы и поставил на победу Сухаря. Потом поехал в больницу Святого Луки и отдал ставку Полларду. Старые друзья сидели вместе и говорили о Сухаре. Вульф был глубоко признателен Реду за то, что тот помог ему получить эту работу.

Джордж пообещал Реду, что если Сухарь выиграет, то он разделит причитающиеся ему 10 % от приза в 100 тысяч долларов{329}.

За четверть мили до финиша Сухарь (слева) перехватывает лидерство в гандикапе Санта-Аниты 1938 года. Монтировщик (второй слева) идет позади него

(© Bettmann / Corbis)

Снова шел дождь. Всю неделю перед гандикапом Санта-Аниты 1938 года по крышам конюшен барабанил сильный ливень. В Лос-Анджелесе было наводнение. И город, и ипподром остались без связи. Смит ни на шаг не отходил от Сухаря. Он проводил дни и ночи напролет в сырой конюшне и потихоньку заболевал. У него появился чудовищный кашель. Как-то раз к нему заглянул Ховард, который попытался заставить Тома обратиться к врачу, но тот только отмахнулся и продолжил работу. С каждым днем кашель усиливался, и в свой очередной визит Ховард увидел, что Смит с трудом держался на ногах. Чарльз бросился к телефону, чтобы вызвать карету скорой помощи, но, когда она прибыла, Том наотрез отказался расстаться со своими лошадьми. Никакие уговоры Ховарда не смогли заставить тренера лечь в больницу. Врачи уехали, а Смит вернулся на работу. Постепенно кашель утих.