— Значит, она набивалась на знакомство, —подытожил он злым голосом.

— Потом я ненадолго вышла, — кивнула Лайма. —А когда вернулась, Ника уже сидела рядом с господином Мегхани и держала его заруку.

— Вы сказали, его зовут Банзай, или как там? —Шаталов честно пытался во всем разобраться.

— Лучше называйте его Чаран Мегхани. Просто у индусовмного имен. Так вот, чтобы вы не путались, остановимся на укороченном варианте.

— Ладно, — согласился он. — Остановимся. Аваш индус что, разговаривает по-русски?

— Вы прямо как маленький, — вздохнулаЛайма. — Чтобы заарканить мужчину, необязательно с ним разговаривать.

— То есть они сидели и пялились друг на друга?

— Вот именно. А когда я вернулась и села напротив, Никаначала ко мне подлизываться. Рассказала, где живет, что у нее есть маленькийребенок и нет мужа. Потом я снова вышла… Пока меня не было, Мегхани сообщилНике название гостиницы, в которой для него зарезервировали номер. Но яничегошеньки об этом не знала. И когда вечером она приехала и забралась к немув постель, я была несколько.., шокирована.

— Знаете, мне что-то не нравится ваш индус, —признался Шаталов.

Ему принесли говядину с запеченной картошкой, политуюбрусничным соусом. Он воткнул в нее вилку с выражением ярости на лице.

— Господин Мегхани поступил как джентльмен — он снялдля Ники отдельный номер, — парировала Лайма. — Не поставил ее внеловкое положение перед администрацией.

— Ладно-ладно, — остановил ее Шаталов. —Индус — чистое золото. Рассказывайте дальше.

— Дальше мне нечего рассказывать. Наутро вашей Никепредложили поехать позавтракать, но она отказалась. Собиралась идти делатьпокупки. Больше мы ее не видели. Я повезла господина Мегхани в ресторан, потоммы ездили в театр и в аптеку. Посмотрели Центральный телеграф… В общем, веселопроводили время. Он постоянно был у меня на глазах.

— Тогда какого черта он скрылся? — воскликнулШаталов.

Тембр его голоса действовал на Лайму сокрушительно. Он томилее. Лайма все время сглатывала, как будто у нее болело горло и она проверяла,далеко ли продвинулось воспаление.

— Это я его спрятала. Потому что… Потому что он имеетотношение к одной религиозной организации, и у него есть враги. Если он сейчасобъявится в милиции, у него возникнут серьезные неприятности.

— Но он должен помочь найти Нику! Он что, не понимает,что его идиотские неприятности не идут ни в какое сравнение с похищениемженщины?!

— Успокойтесь, Геннадий Борисович. Господин Мегханиничего не знает о Нике. Он виделся с ней последний раз тогда же, когда и я. Ялично отвечаю за его невиновность.

— Тогда я ничего не понимаю! — Шаталов наклонилголову и потер лоб. Потом поводил ей из стороны в сторону, пытаясь разогнатьусталость.

Лайма немедленно представила, как она подходит к нему сзади,кладет руки на шею и начинает массировать затекшие мышцы. По телу ее прошлакрупная дрожь вожделения. Просто ужас. Ее никогда не распирало подойти ипотрогать Болотова. Вероятно, тот не выделял тех опасных летучих веществ,которые сводят ее с ума. Зато Геннадий Борисович испарял эти вещества визбытке, словно большая лужа.

— Чего вы не понимаете? — спросила она, жаднооглядывая его с ног до головы.

— Когда Ника звонила моей матери, то успела сказать,что познакомилась с напавшим на нее типом в аэропорту. Она все время говорила —«он». Не называла его по имени. Почему? Я полагаю, просто потому, что имясложное, индусское, и она его не запомнила.

— Ерунда. Просто она была в шоке. Не могла сообразить,что следует сказать в первую очередь. Она хотела, чтобы ее спасли, и вовсе недумала о том, как облегчить поиски преступника.

— Но именно с вашим Мегхани она познакомилась ваэропорту!

Лайма вздохнула.

— Вы с Никой, вероятно, давно не встречались.

Он вскинул голову, и несколько каштановых прядей упало емуна лоб.

— Действительно давно.

— Вы плохо представляете себе ее сегодняшнюю.

— На что это вы намекаете?

— Я ни на что не намекаю, я говорю прямо. Ника моглапознакомиться в аэропорту с кем-нибудь еще. После того, как мы с господиномМегхани уехали. Или до того. На мой взгляд, она не торопилась убраться оттуда.Что довольно странно, потому что после долгого перелета всегда хочетсявырваться в город. И отдохнуть тоже хочется.

— Ну, хорошо. Допустим, она познакомилась с кем-то еще.Милиция должна была выяснить это. Ее же видели с вами и с вашим индусом.Значит, и с тем, вторым, должны были видеть.

— Необязательно, — возразила Лайма. —Господин Мегхани не замышлял ничего плохого, поэтому не прятался. А настоящийпреступник знал, что ему нельзя светиться. Он мог заговорить с Никой так, чтоникто не обратил на него внимания. В очереди за багажом, возле расписания, настоянке такси.

— Ну, хорошо. Допустим, индус ни при чем. А теперьпризнайтесь: что вас так поразило в рассказе метрдотеля? Вы вышли из ресторанасама не своя. Я болтался поблизости, но вы на меня даже не взглянули.

— Поразило? Да все поразило, — соврала Лайма.

На самом деле ее поразило совпадение деталей в историиисчезновения Ники Елецковой и Сони Кисличенко. Но она не была готова к тому,чтобы выложить Геннадию правду. Если рассказать ему про Соню, он захочет влезтьи в то дело тоже, и тогда неминуемо столкнется с Болотовым или с группой"У". Она не могла этого допустить.

— Меня поразило, что Ника вышла из гостиницы без шарфа,а вернулась в шарфе. То есть она повязала его в машине.

— Я знаю про шарф, — кивнул Шаталов. —Вероятно, он принадлежал ей. Перед выходом из гостиницы она сунула его вкарман, потому что опаздывала. А когда вышла из машины, надела.

— А я думаю, что у нее никогда не было желто-черногошарфа в гардеробе, — возразила Лайма. — И вы, кстати, легко можетеэто выяснить. Позвоните ее родным и спросите.

— А если она купила его в Египте?

— Можете быть уверены — не купила. Шарф подарил ей тоттип, что сидел в машине.

— С чего вы взяли?

— Я предполагаю. Если женщина собирается надеть ккостюму шарф, она делает это сразу, перед зеркалом, заметьте. А что вамизвестно про автомобиль?

— Почти ничего. Он большой, белый, с затемненнымистеклами. Свидетельницы не смогли определить марку даже приблизительно.

— Да разве его марка может что-нибудь нам дать? —удивилась Лайма. — Наверняка она ходовая, не будет же милиция проверятьвсе белые машины в городе.

— Почему бы нет? Я сам стал бы проверять. Но информациислишком мало.