— Как? — воскликнул Роман. — Да простопотрясающе! Сейчас обзвоню кое-кого и договорюсь. А в эту тыщу зеленых скольковходит лекций?

— Три. Можно четыре. И лучше, чтобы они длились часа подва. Сумеешь?

— Раз плюнуть. Во сколько начнем?

— Давай после полудня. Запиши номер моего мобильного ипродиктуй свой. Да, Рома, всю выручку от выступлений тоже можешь забрать себе.

— Какая ты добрая, — пробормотал Чичкин, записавтелефон. — Если бы все старые знакомые возвращались в мою жизнь с деловымипредложениями, я бы жил в Калифорнии.

Когда Лайма вошла в гостиницу, на ней был темный паричок,маленькое черное платье, туфли на шпильке и крохотная сумочка с блестками. Алыегубы сложены сердечком. Двинулась она прямиком к ресторану, и швейцар,открывший перед ней дверь, проводил ее долгим взглядом. Такие ножки достойнысамого пристального внимания. Тот, кто будет угощать эту мадемуазель, рискуетпотерять голову еще до конца ужина.

Лайма тем временем напряженно размышляла. О поисках НикиЕлецковой можно узнать что-нибудь толковое только от персонала гостиницы.Наверняка служащих допрашивали с пристрастием. Кроме того, они все, как питьдать, обменивались сплетнями и догадками. Хорошо бы ей заполучить менеджера илиадминистратора, они могут знать больше, чем мелкая сошка.

Она вошла в ресторан, дождалась метрдотеля и спросилакапризным тоном:

— Какого черта тут нет моего приятеля?

— Не могу знать, — откликнулся тот. —Впрочем… Он проживает в нашей гостинице? Вы звонили ему?

— Он не отвечает. — Лайма устроилась за свободнымстоликом и положила подбородок на руку. — А час назад, когда яразговаривала с ним по телефону, он бормотал что-то про милицию. У вас тут что,террористы?

Она говорила громко, и метрдотель перепугался, как бы их неуслышали другие гости. Поэтому наклонился к Лайме и быстро сказал:

— Что вы, что вы! Какие террористы, упаси господь.

— Если не террористы, — еще громче спросилаЛайма, — то почему его нет?

— Вероятно, его и в самом деде допрашиваетмилиция, — совсем скис метрдотель. — У нас небольшое происшествие.

— А ну-ка, — она схватила его за рукав. —Сядьте и расскажите, в чем дело.

— Я не имею права. — Лоб молодого человекапокрылся крупными каплями пота. — Садиться за стол с клиентом нам строгозапрещено. Меня немедленно уволят.

— Но как же я все узнаю?! — возмутилась Лайма,словно он обещал рассказать ей на ночь сказку и в последний моментобманул. — А у вас есть какая-нибудь комната для персонала? Где мы моглибы уединиться?

— Но я…

— Так и знала, что без террористов дело не обошлось.Они теперь всюду. Безопасных мест вовсе не стало!

— Пройдите вон туда, пожалуйста. Слева дверь. Только несразу вслед за мной, хорошо?

— Ладно, киса, — откликнулась Лайма. — И нетрясись, я тебя не съем. Если мой приятель попал в переделку, я должна быть вкурсе. Вдруг ему нужно алиби?

Метрдотель отошел от нее и шмыгнул в дверь слева от стойки.Лайма некоторое время изучала меню, потом поднялась и пошла вслед за ним.Бармен и спешащий мимо официант удивленно посмотрели на нее, но не посмелиостановить. Дамочка держалась так, что с первого взгляда было ясно — каждыйпустяк способен вывести ее из равновесия. А им ли не знать, какими этирасфуфыренные дуры бывают крикливыми!

— Итак, киса. — Лайма схватила метрдотеля забабочку, которая оказалась приделанной к простой резинке и громко щелкнула,вернувшись на свое место. — Говори правду. Я способна вынести все, что быни случилось. Мой приятель попался на игре в карты?

— Не знаю, на чем он попался, — зашипел молодойчеловек.

Он был некрасивый и напоминал крысу, превращенную в человекапосредством волшебства: морда длинная, заостренная, а от взгляда темных ихитрых глаз хотелось немедленно спрятаться. Однако Лайма сделала над собойусилие и придвинулась к нему поближе.

— А что тогда? Чего ты скрытничаешь?

— У нас похитили постоялицу, — выдавил из себяметрдотель. — Сегодня утром. Она позвонила по телефону и просила о помощи.

— Ее похитили из вашей гостиницы? — уточнилаЛайма.

— Нет, из гостиницы она к тому моменту уже ушла.Швейцар ее отлично запомнил.

— Ну… — протянула Лайма. — Она не могла уйти смоим приятелем. Хотя… Он такой юбочник! Во сколько она ушла?

— Примерно в десять часов. Но через несколько минутвернулась. Видно, что-то забыла. А потом уже вышла и больше не вернулась.

— Примерно в десять… Мой приятель так рано не встает. Вдесять! Это просто курам на смех.

— Я убежден, что ваш приятель тут совершенно ни причем.

— Откуда такая уверенность? И вообще: при чем здесьваша гостиница, если эта девица отсюда ушла? И только потом ее похитили?

— Потому что… Она познакомилась с похитителем ваэропорту. Подозревают одного индуса. Он привез ее сюда, снял для нее номер,провел с ней ночь, а утром поехал катать по городу. И завез куда-то. Видно,маньяк. Сдерживался-сдерживался, а потом… Крыша у него поехала.

— Зачем было катать ее по городу? — удивиласьЛайма. — А не прикончить прямо тут, в номере?

— Да кто ж его знает? Впрочем, может, это совсем и неиндус. Индус на такси ездил. А утром в переулке видели белый автомобиль…Иностранный…

Иностранный автомобиль. Белый. С тонированными стеклами.Вероятно, именно в таком уехала в никуда Соня Кисличенко.

— И наверняка с тонированными стеклами! — азартновоскликнула Лайма и тут же спохватилась. — В кино негодяи всегда прячутсяза такими.

— Да-да, вы верно заметили — тонированные стекла.Машина какая-то непонятная. Вроде старая. Но вид еще имеет. Пожилые женщины,которые ее видели, совсем не разбираются в марках автомобилей. Девчонка села внее, а потом снова вылезла и в гостиницу побежала. Явно что-то забыла.

Метрдотель увлекся и стал выкладывать все, что знал опреступлении, — благо Лайма внимательно слушала.

— Ну… Необязательно ее похитил тот, кто сидел в этоймашине. Как она, кстати, была одета? Шикарно? Так, как я?

— Ну что-о-о вы! — Хитрый молодой человеквсплеснул руками. — Вы неподражаемы.

— Да? — Лайма повела плечиком. — Значит, онаоделась простенько? Выходит, это не ее ухажер в машине сидел. Может, ктодругой?

— Швейцар говорит, на ней был коричневый костюм. И еще,когда она возвращалась, то повязала желтый шарфик. Желто-черный, —поправился он. — Яркий такой.

Лайма думала об этом. И даже вопросы задавала наводящие. Нокогда метрдотель сказал про шарфик, едва не свалилась со стула. Что же этотакое, а? Два одинаковых исчезновения! Но какое отношение Ника Елецкова имеет кСоне Кисличенко?! Никакого, ровно никакого. Только одно их связывает — они обезнакомы с ней, Лаймой. За обеими приехал белый автомобиль с тонированнымистеклами. Обе получили в подарок желтый шелковый шарфик. И обе исчезли.