Посол в самом деле даже отшатнулся, но темные, как гагаты,глаза вспыхнули, он впился в лицо Кречета, слушал, впитывал каждую интонацию, ая подумал невольно, что надежного посла подобрали в Аравии: не простопреданного режиму и лично султану, а преданного исламскому миру.

Кречет сделал паузу, посол понял, поклонился:

– Господин президент, я не нахожу слов!.. Вы сказалитакое, на что не решился бы ни один правитель своей страны. Это яснее всякихзаявлений в прессе, что говорит о вашей мощи. Вы – великий человек, господинпрезидент. Это не лесть, вы понимаете... Это оценка.

Кречет слушал с неподвижным лицом. Когда посол сделал паузу,сказал так же непреклонно, как если бы по равнине катился тяжелый танк:

– И как человек, желающий сделать для своей страны какможно больше... пусть меня за это даже забросают камнями, я запланировал ещеряд шагов. Да-да, в сторону исламского мира.

Глаза посла вспыхнули на темном лице, как костры в ночи.Голос прервался, он едва выдавил:

– Еще?

– Можете не сомневаться.

– И... насколько далеко вы зайдете?

– Далеко, – ответил Кречет твердо. –Настолько, сколько потребуется, чтобы вернуть русским утраченную гордость.

Взгляд его был тверд. Серое лицо напомнило памятникгероям-панфиловцам: такой же гранит, такая же угрюмая стойкость.

– Господин президент...

– А если русский человек сможет говорить с богомнапрямую, – добавил Кречет с легкой усмешкой, но глаза оставались жестокими, –без посредников, как разговаривает с Аллахом любой мусульманин, то это прибавитему гордости и достоинства.

Чашка в руках посла дрогнула, пара капель сорвалась черезкрай. Он спохватился, отхлебнул, улыбнулся, кофе – настоящий мокко, узнал, вежливои церемонно поклонился:

– Господин президент, я искренне сожалею, что не смогузавтра быть в Кремле на приеме. Я вспомнил, что у меня есть срочное личноедело... дети, знаете ли, растут быстро! А с ними растут и проблемы. Я здесь,они там... Словом, я сегодня вечером вылетаю к себе на родину, улажу семейныедела, тут же вернусь.

Кречет кивнул, они прекрасно понимали друг друга.

– Поклон вашему гарему, – сказал Кречет напрощание.

Посол в шутливом отчаянии развел руками:

– Господин президент!.. Не наступайте на больнуюмозоль. Коран разрешает иметь четыре жены... не сотни, как многие считают вЕвропе, но разрешение не есть предписание!.. Я бы обеими руками «за», но мояжена, с которой прожил уже двадцать девять лет, почему-то против!

После его ухода Кречет быстро встал, толкнул дверь в моюкомнатку:

– Не заснули?

Я чувствовал, как мои губы вздрагивают:

– Да, с этим заснешь...

– Страшновато?

– Еще как!

– Каков прогноз?

– Трудно сказать сразу...

– Но все же?

– Он сегодня же будет в Эль-Риаде, – сказал я медленно.Перед глазами встало сияющее лицо, расширенные глаза посла. – Ни факсу, нишифровкам такое не доверит. Слово дал, так что расскажет только султану,вероятно, уговорив того не приглашать на совет членов семьи. Семья там – нежены и тещи, а две сотни принцев, которые занимают в стране все должности.

– Знаю, – нетерпеливо отмахнулся Кречет. –Что ответит султан?

– Это лучше спросить астрологов... Молчу-молчу! Я ихсам бы перевешал. Султан, понятно, тут же захочет каким-то образом выразитьсвою радость. Обычай делать дорогие подарки пришел с Востока, скупой Западперенял его с большим скрипом и очень нескоро... А так как Саудовская Аравия,как и все арабские страны, не сидит в долгах по уши... напротив, самиодалживают, причем, не столько из-за высокого процента, а сколько из личнойсимпатии, уважения, почтения, благодарности...

– Перестань перечислять достоинства, которые мыпотеряли, – прервал он нетерпеливо, сам не заметив, как перешел на «ты», ая, который всегда ревниво следил, чтобы мне не тыкали, решил пропустить мимоушей, Кречета трясет нервная лихорадка, глаза выпучились, как у морского рака.

– Словом, султан, скорее всего, предложит выстроить вМоскве в любом месте, которое мы укажем, самую красивую мечеть Европы. И самуюдорогую.

– Гм...

– А что?

– Да так, ничего. Продолжайте, Виктор Александрович.

– Это лично от султана, – сказал я, – либо отверховного имама. Ну, а через недельку-другую... Нет, это не Европа, онисреагируют раньше, к вам на прием попросится их посол...

– Посол?

– Ну, не сразу же направлять к вам своего министрафинансов?

Кречет наконец откинулся на спинку кресла. Лицорасслабилось, он шумно выдохнул воздух. Пальцы, застывшие на пустой чашке,медленно опустились на скатерть.

Я наблюдал за ним из-под приспущенных век. Президент все жене выглядит на самом деле настолько крутым и жестким, какой нужен такой стране,да еще для такого крутого поворота. Нужен дикарь, свирепый и безапелляционный.Чтобы мог при случае и войска вывести на улицу: плевать на мировое содружество!На самом деле так оно само называет себя, другие же страны, тот же огромныйисламский мир, называют это мировое содружество другим словом, более точным.Главное, чтобы Кречет успел сделать. А потом оценки могут разойтись. Припостройке Петербурга погибло в болотах народу в десятки раз больше, чем наВолго-Доне, Петр Великий истребил половину населения страны, но недобрым словомпоминают только сталинские стройки. Правда, Беломорканал, как и Волго-Дон незасыпали, пользуются. А Петербургу даже вернули прежнее название.

Обед нам подали в кабинет, Кречет не хотел терять времени нахождение в столовую, а я с мурашками по спине понял, что теперь меня невзлюбятдаже те, кто относился нейтрально. Даже вид сказочно пахнущих куропаток,зажаренных в своем соку, улучшил настроение слабо.

Правда, когда я потыкал вилкой хрустящую корочку, онапослушно лопалась, выпуская струйки пряного запаха, то в желудке квакнуло изапрыгало совсем как Хрюка, что видит на краю стола кусочек жареной печенки.

Кречет ел быстро, мелкие косточки хрустели на крепких зубах,успевал поливать соусом из аджики и чеснока, потому, наверное, и не целуется спослами, говорил напористо:

– Издавна была формулировка для русского государства:самодержавие, православие, народность. На что уж казались незыблемыми, носумели же в семнадцатом отказаться от самодержавия? И ничего... Наоборот,именно тогда взросло могучее объединение под названием Советский Союз. Правалюдей нарушались – да, но другие страны уважали и побаивались. Что от самодержавияизбавились не зря, это и по другим видно, в других странах уже ни царей, никоролей, кое-где только остались, но это так, для цирка... А что нашимонархисты великих князей привозят, в задницы их... не за столом будь сказано,целуют, так это тоже цирк... Так же пора пересмотреть и с православием.