Противник шел по пятам, с разрывом пять-шесть километров, со свежими силами, а разведчики были измотаны тяжелым переходом и бессонной ночью.

Бегичев украдкой посмотрел на Юлю. Лицо в багровых пятнах, руки опухли от укусов мошки… «Долго не выдержит, – подумал с тоской. – Еще час, полтора от силы. А дальше?..»

– Сколько осталось до сеанса связи? – снова спросил он у Шибая.

– Семнадцать минут, товарищ младший лейтенант, – отозвался радист. – Пора подготовиться к передаче. Столько ценнейших сведений добыли. Не пропадать же им!..

Бегичев окинул взглядом окруживших его разведчиков. Он-то знал – иного выхода нет. Но поймут ли его ребята? На всякий случай взглядом спросил совета у Ладова. Тот лишь согласно кивнул.

– Вот что, Серега, – сказал Бегичев, – поднимайтесь-ка с младшим лейтенантом повыше, на уступ, разворачивайте рацию. Передавать будешь открытым текстом. Прятаться не имеет смысла. Сообщай основное: координаты, характер сооружений, систему огня. Самое главное, чтоб успел. Вот тебе еще моя карта. Младший лейтенант поможет с переводом.

– А вы?! – недоумевая, воскликнула Юля.

Бегичев посмотрел на нее с нежностью. «Не уберег!» – подумал обреченно. Дорого бы он дал за то, чтобы девушка очутилась среди своих, в безопасности, за десятки километров отсюда. Но он отчетливо понимал: Юле придется разделить их судьбу.

– Я не пойду без тебя! – закричала она. – Не пойду…

Бегичев бережно взял ее за плечи.

– Надо, Юленька, – сказал тихо. – Я тебя очень прошу. Разве зря все мы рисковали? Это не прихоть. Сергей один не справится. Ты поможешь ему разобраться. Но… если бы можно было тебя обмануть, я бы впервые в жизни соврал…

– А как же вы?

Бегичев отвернулся, чтобы не видеть ее наполнившихся слезами глаз, и резко сказал:

– О нас не беспокойся! Идите! – и добавил: – Выполняйте приказ. Рацию затем уничтожить!

Постоял немного, глядя вслед уходящим, мысленно желая им удачи; повернулся к Ладову, Перепече и будничным тоном сказал:

– За этой грядой и расположимся. Нам нужно продержаться не менее часа!

Корабли шли в кильватерной колонне, притихшие, ощетинившиеся. Здесь были уже чужие территориальные воды, и враг мог появиться в любую минуту. У пушек и пулеметов замерли дежурные расчеты, готовые по первой команде открыть огонь. Напряженно, до рези в глазах впивались в морскую даль впередсмотрящие.

Выйдя на палубу, Толоконников сразу окунулся в эту тревожную атмосферу. Бой может вспыхнуть неожиданно. Появятся корабли противника и обрушат на транспорты залпы своих батарей. А что он сможет противопоставить? Три торпедных катера да малый охотник – вот, собственно, и весь отряд прикрытия. «Могучие» силы! Если у врага окажется хотя бы два эсминца, десанту несдобровать! Они сейчас даже против мин практически бессильны. И надо тому случиться, чтоб в самом начале похода у тральщика вышел из строя двигатель! На ремонт может уйти несколько часов. Да и справится ли экипаж собственными силами? Надежды на то, что тральщик догонит, мало.

Было еще достаточно светло, но берега Сахалина, отчетливо видимые слева по борту час назад, уже не просматривались. С востока наплывал клочковатый туман, постепенно заволакивающий корабли прикрытия, идущие параллельным курсом. Толоконников угрюмо вглядывался в них и снова возвращался к мысли о том, что он тысячу раз прав: от берега надо держаться подальше. Так безопаснее. У японцев на побережье, безусловно, есть посты наблюдения, им ничего не стоит засечь десант. Враг узнает об их продвижении и пошлет хотя бы авиацию. А какое у них зенитное прикрытие? Что могут сделать несколько спаренных пулеметов против пикирующих бомбардировщиков? От транспортов только щепки полетят. Кто тогда будет в ответе? Он, командир отряда. Начальство в детали вникать не станет. Неудача – значит, виноват! А ему своя голова пока еще дорога…

Толоконников мысленно как бы продолжал спор, возникший в кают-компании. Честное слово, он не собирался его начинать. Но коль речь зашла о важных для десанта делах, не может же командир оставаться безучастным. Его же потом и обвинят. Где были, скажут, почему не вмешались?

Все началось с того, что командир флагманского судна – сторожевика «Заря», – немолодой капитан 2-го ранга, зашел в кают-компанию и сообщил:

– Через полтора часа будем в проливе Лаперуза, можно сказать, между Сциллой и Харибдой.

«Тоже мне знаток мифологии», – усмехнулся Толоконников. Молчаливый и угрюмый, командир «Зари» не понравился ему с первого момента. Он совершенно не соответствовал эталону морского офицера, сложившемуся в представлении Толоконникова. Старый заштопанный китель, измятые погоны, щетина на щеках – никакого блеска и изящества… Тем не менее на море он был старшим начальником, от решения которого зависело все.

– С одной стороны у нас окажется южная оконечность Сахалина с известной вам фронтовой обстановкой, – разъяснил капитан 2-го ранга. – С другой – собственно Япония, остров Хоккайдо.

Это было произнесено обыденным, слегка насмешливым тоном, но в кают-компании стало сразу слышно, как за бортом плещутся волны. Опытные офицеры-десантники, коротавшие здесь время, свободное от занятий и дежурств, прекрасно поняли, что значит очутиться между двух огней.

– А как вы намерены идти дальше? – после паузы спросил Свят, сидевший на диване с уставом в руках. Вечером он намеревался провести с сержантами тактическую летучку.

– Вам известно, Иван Федорович, задача у нас самостоятельная, – заметил моряк.

– Разумеется, – отозвался Свят. – Иначе мы должны были бы взаимодействовать с войсками, наступающими на Сахалине.

– Вот именно… Но нам нужно проскользнуть незамеченными.

– Что же вас смущает? Разве нет плана рейда? У нас на сухопутье приказ не обсуждают, а исполняют.

Капитан 2-го ранга задумчиво покачал головой:

– Меня ничто не смущает, дорогой Иван Федорович. Приказ у меня действительно имеется.

– О чем тогда речь? – ревниво вмешался Толоконников, задетый тем, что командир флагмана обратился не к нему, а к Святу.

Капитан 2-го ранга покосился на Толоконникова и, будто не замечая его присутствия, негромко сказал:

– Дело в том, что помимо приказа мною получены дополнительные инструкции.

– Какие?

Старый моряк опять пропустил реплику Толоконникова мимо ушей и так же неторопливо продолжал:

– Поскольку рейд у нас особый и прицел дальний, мне разрешено действовать по обстановке, то есть по собственному разумению. Вот и пришел посоветоваться. Одна голова – хорошо, а две – коллективное мнение. Давайте вместе подумаем.

Свят захлопнул устав, положил рядом. Ладони его сомкнулись, пальцы сцепились в замок.

– Если вас интересует мое мнение, я бы, пожалуй, держался ближе к побережью, – сказал он.

– Это почему же? – Толоконников отшвырнул журнал, который до того бесцельно листал, и, поскольку Свят не ответил, настойчиво переспросил: – Чем вас соблазняет берег?

– Меня никогда ничто соблазнить просто так не может. По прибрежной линии ориентироваться легче, – спокойно отозвался Свят. – К тому же в