Маша отложила газету и обвела глазами собравшихся. У них былвид колхозников, слушающих возле радиоточки дневник восемнадцатого съезда КПСС.

— И вот вчера, — повторила она с удивлением. — Вчера! Да.Кто-то тут был из… них.

— Это ты все шныряла и вынюхивала! — неубедительновскрикнула Лида, ясно было, что вскрикивает она просто так, по инерции. — Я ещевчера тебя хотела вышвырнуть!… Слава, убери ее отсюда, убери — или я за себя неотвечаю!

— Не отвечаете, лучше пойдите умойтесь, — вдруг резко сказалРодионов, — освежитесь! Или не визжите!

Лида Поклонная посмотрела на великого писателя с совершеннотрезвым удивлением, немного подумала и кричать больше не стала.

Зато глаза у нее, будто по команде режиссера, налилисьслезами. Слезы были чистые и крупные, бриллиантовые, как на заказ. По щекам онитоже покатились очень по-киношному, вот у Маши они никогда так не катились,размазывались и висли на подбородке. Приходилось вытирать их ладонями илирукавом, если платка не находилось в кармане.

— Славочка, — залопотала Лида, истекая бриллиантовымислезами, — ну, скажи мне, что это не ты! Что ты не знала!… Что ты ни при чем!…

— Шо ты, шо ты, дивчинка моя, — затараторила перепуганнаяМирослава, — как же ж я, разве ж я могу!… Та если б я знала, я того предателясвоими бы руками задушила, бо он посмел на тебя напраслину возводить!

Маша посоображала немного.

— Лида, — спросила она, — а это что? Неправда? Вы неразводитесь?

— Матвей, скажи, чтоб она заткнулась!

— Уважаемая Маша, — задушевно начал Рессель, — вы же видите,что Лидочка расстроена! Если уж вам так любопытно, могу я ответить.

Он вздохнул протяжно, и выпрямил спину, и выложил руки настол, словно на пресс-конференции. На пальце блеснуло кольцо с диковиннымовальным черным камнем.

Весник посмотрел на него, закрылся ладонью и захохоталбеззвучно. Он давно примеривался, как бы ему захохотать, и вот наконец выбралмомент.

— Что касается развода, разумеется, это ложь. Чистой водыложь и выдумки журналистов. Больше всего в этой статье нас огорчило то, что…

Тут он вдруг остановился и посмотрел беспомощно. Не успелпридумать, что именно их огорчило в этой статье больше всего. По крайней мере,вид у него был именно такой.

— Но если это ложь, — сказала Маша осторожно, — то из-зачего такая… паника? Напечатайте опровержение, да и дело с концом!

Тут Мирославин «чоловик» Казимеж вдруг громко икнул, и всепосмотрели на него. «Чоловик» вздернул голову на куриной шейке, посмотрелгоголем и сказал: «Пардон!», после чего сник и уставился в стакан. Мирослававздохнула.

— Вы не понимаете, — морщась, продолжал Рессель, —напечатать опровержение очень легко, но что будет с репутацией?!

— Чьей? — не понял Весник. Он уже не хохотал и слушал оченьвнимательно. — При чем здесь репутация, дорогой продюсер?! Мы же не вчерародились! Чего только газеты не пишут! Подавайте в суд за оскорбление чести идостоинства, еще деньжат с них срубите! Что это за газета?

На вопрос о газете Рессель почему-то не ответил.

— Лидочка, — сказал он и простер руку в сторону удрученнойзвезды сериала «Мальчики по вызову», — не выносит, когда на свет вытаскивают еегрязное белье. У нас договоренность, что все, абсолютно все публикациисогласовываются с нами, и когда этого не происходит…

— У нас тоже договоренности, — перебил его Весник, — у настоже все публикации согласовываются. Вот недавно про Донцову написали, что унее квартира на Елисейских Полях, а трое ее детей живут на Ибице. И при этомпишет за нее бригада, которая, в свою очередь, живет в подвале ее дома на Истрена положении вьетнамских рабочих! Вот вам и все договоренности!

— Я и не знала, — пробормотала Маша Вепренцева. — ПроДонцову-то… Огорчилась она?

— Да ладно! Она боец, каких поискать. Машунь, да такихстатей по три в неделю выходит, это все и так знают! — Весник оседлал любимогоконька и моментально приобрел вид начальника, восседающего в своем кабинете, —не хватало только ноги задрать на стол, в кресле откинуться и начать распекатьвсех по громкой связи. — Па-адумаешь, развод! Там ведь не написано, что ЛидияПоклонная совращала малолетних мальчиков у себя на даче, аки Майкл Джексон. Ненаписано, Машунь?

— Нет, — сказала Маша. — Ничего такого не написано.

— Ну вот, ну вот. Так что, Лидочка, валяйте опровержение, идело с концом!

— Да вы не понимаете ничего, козлы, блин, уроды, вашу мать!Донцова у них на Елисейских Полях живет! Да пусть она хоть где живет, а я хочунайти ту суку, которая журналюгам стукнула, что мы разводимся! Матвей, найдимне ее!

Лида сжала и разжала кулаки, и глаза у нее вдругокруглились.

— Господи, — сказала она и посмотрела остановившимсявзглядом, — Господи, что будет, когда узнает он?! Что будет?! Он же еще ничегоне видел! Боже, боже, Матвей! Что же делать, что мне делать?! Что теперь сомной будет?

Все это было так странно, так театрально, что МашаВепренцева совсем перестала что-либо понимать.

«Но позвольте, — вдруг сказал кто-то у нее в голове, —нет-нет, позвольте!… Вчера, еще до всех событий, я заблудилась на этом участке,как в лесу, и Лида Поклонная рыдала в кустах, из которых потом вылез СтасГоловко! Вылез и пошел по дорожке, насвистывая, а я в это время пряталась засосной и переживала, что все время из-за нее вылезает то бюст, то зад!»

— Лида, — спросила она осторожно, — а вчера… днем выразговаривали с кем-то, я слышала. Вы говорили, что все не так, а вашсобеседник говорил, что у вас есть еще один день, а после этого он все возьметна себя. О чем шла речь, Лида?

На протяжении этой короткой речи лицо у Лиды менялось, чертыего словно застывали, и когда Маша во второй раз назвала ее по имени, она вдругсорвалась с места, опрокинув стул, который сильно и гулко грохнул о паркет, каквыстрелил.

— А-а!!! — завопила Лида. — А-а-а, с-сука!!! Это ты, ты, этовсе ты!!!…

И она вцепилась Маше в волосы.

Маша, которую отродясь никто за волосы не драл, такоторопела, что даже защищаться не могла. Лида драла ее за волосы, а она толькохватала ее за запястья и пыталась если не притушить, то хотя бы отвести от себяее гнев.

Притушил и отвел его Родионов, причем очень быстро.

Он очень ловко скрутил разъяренную львицу, подвесил ее напалку вверх ногами и понес к костру.

Ох, нет, нет, не понес, а просто толкнул на диван, а там ипродюсер подоспел.