– Это очень благородно с вашей стороны! – прочувствованно произнесла Эмильенна.

– Бросьте! Благородства в этом нет ни на грош. Я даже не стану врать, что делал это ради вас, хотя сейчас такая ложь могла бы пойти мне на пользу. Подобные махинации с недвижимостью я проворачивал с одной лишь целью – иметь собственность, до которой мои недоброжелатели не доберутся в обстоятельствах, подобных нынешним.

– И все равно я вам очень благодарна! – Эмильенна даже встала с кровати, но теперь она смотрелась довольно неуместно, возвышаясь над молодым человеком, сидящим на полу.

– Я так часто слышу от вас слова благодарности, – Арман тоже поднялся и подошел к девушке. – Но это не более, чем слова. Вы постоянно мне за что-то благодарны, но при этом неизменно холодны со мной, и либо осыпаете упреками, либо мучаете презрительным молчанием. Странный, право, способ выражать признательность.

– Вы несправедливы ко мне! – вскинулась Эмили. – Я искренне признательна вам за все доброе, что вы сделали для меня или тех, кто мне дорог. Но неужели я должна вас благодарить за то, что вы, игнорируя мое мнение, распоряжаетесь моей жизнью? За то, что я второй месяц живу в вашей власти, за то, что моя репутация безнадежно загублена?

– Вы переживаете о своей репутации? – Арман как-то странно посмотрел на нее. – Меня она тоже беспокоит в последнее время. Вы одна, путешествуете в обществе мужчины, который не является вашим мужем или родственником, проводите с ним ночи наедине…

– Ну, хватит уже! – вспылила девушка.

– Думаю, пора положить конец этому двусмысленному положению, – продолжал Ламерти, не обращая внимания на досаду Эмили.

– И как же вы собираетесь это сделать? – голос девушки так и сочился злым ехидством. – Женитесь на мне?

– Именно так я и намерен поступить, – Арман неожиданно пал на одно колено, завладел руками Эмили, и исполненным преувеличенного пафоса голосом произнес. – Эмильенна де Ноалье, я молю вас оказать мне величайшую честь и составить счастье всей моей жизни. Будьте моей женой!

Эмили стояла, опешив, не с силах вымолвить ни слова. Конечно, после того, как Ламерти признался ей в любви, девушку трудно было удивить, однако предложение руки и сердца привело ее в совершенное замешательство.

– Вы молчите? – Арман оставался коленопреклоненным и не выпускал ее рук из своих. – Значит ли это, что я могу надеяться? – поза и тон Ламерти былы исполнены торжественности, однако, по насмешливому блеску в глазах и слегка приподнятым уголкам рта можно было догадаться, что все происходящее для него – лишь игра и способ позабавиться.

Это привело девушку в чувство.

– Помнится, вы обещали никогда не жениться на мне.

– Неправда, – молодой человек наконец встал. – Я, напротив, утверждал, что вы обладаете некоторыми качествами, которые я бы хотел видеть в своей избраннице.

– Да, но при этом, вы заявили, что я также обладаю качествами совершенно неуместными для той, кто претендует на высокое звание мадам де Ламерти, – Эмильенна явно издевалась. – Разве эти черты больше мне не присущи? Было бы обидно, перестань вы считать меня умной, независимой и дерзкой.

– Пожалуй, со времени нашего знакомства я изменил свое мнение, и теперь нахожу вас привлекательной во всех проявлениях. И потом, это было до того, как я понял, что люблю вас. Так вы выйдете за меня?

– Нет! – девушка скрестила руки на груди и приготовилась к словесной битве.

– Позвольте спросить почему? – теперь вместо насмешки в голубых глазах Армана промелькнул знакомый дьявольский огонек.

– Потому что я не намерена выходить замуж ради спасения репутации.

– А как же многократно упоминаемая благодарность? – Ламерти сделал шаг вперед, Эмильенна невольно отступила. – Самое время доказать ее на деле.

– Из благодарности я также не выйду замуж! – отрезала Эмили. – Только по любви!

– Ну так выходите по любви! Я же люблю вас!

– Любовь должна быть взаимной, – девушка хоть и опасалась очередного приступа гнева со стороны Ламерти, твердо стояла на своем.

– Тогда сделайте над собой усилие и попробуйте полюбить меня, – Арман злился и не скрывал этого.

– Я не выйду за вас!

– Выйдете!

– Вы не можете меня заставить! Для брака нужно добровольное согласие. А его вы не получите!

– Получу! – Ламерти схватил девушку за плечи. – Или вы становитесь моей женой и я отвожу вас в Англию, или завтра же, на рассвете, мы расстаемся и каждый идет своим путем. Выбирайтесь тогда, как знаете, без моей защиты, и моих денег.

– Вы вот так бросите меня?! – Эмили была не столько напугана угрозой, сколько поражена тем, что он сможет поступить по отношению к ней подобным образом. Каким бы ни был Арман де Ламерти, девушка слишком привыкла к тому, что он ее постоянно спасает, защищает, заботится о ней. – И ради этого стоило похищать меня из монастыря? – с горечью вопросила она.

– Я забрал вас оттуда потому, что люблю и хочу видеть своей женой. Кстати, если желаете, можете вернуться в столь любезный вашему сердцу монастырь, а то, если честно, меня уже изрядно утомили упреки по поводу того, что я лишил вас счастья быть монашкой.

– Значит, с завтрашнего дня я свободна? – Эмильенна чувствовала себя преданной и смертельно оскорбленной. Она пристально смотрела Арману в глаза, и взгляд ее был не менее злым, чем у него самого.

– Если вы понимаете под свободой возможность быстро и глупо умереть, то да.

– Ладно, – голос девушки слегка дрожал, и она всеми силами старалась сдержать подступающие слезы. – Тогда нам стоит попрощаться, и спасибо вам за все, что вы сделали для меня ранее. Я хотела бы…

– К чертям ваши вечные благодарности! Они мне надоели до смерти! И мне плевать на то, чего бы вы хотели! Пожалуй, не стоит дожидаться утра, – Ламерти, не глядя на девушку, поднял с пола сумку и нацепил шпагу. Подойдя к двери, он все же обернулся. – Не передумали?

– Нет! – Эмильенна понимала, что загнана в ловушку, что отпустить его сейчас – чистое безумие, но гордость не позволяла ей поступить иначе.

– Тогда, прощайте! – Ламерти вышел, громко хлопнув дверью напоследок.

Оставшись одна, девушка словно окаменела. Она так и сидела, без движения, закрыв лицо руками. Какое-то время, Эмильенна не могла поверить, что все серьезно, и, вопреки здравому смыслу, надеялась, что дверь сейчас откроется и Арман войдет в комнату, с порога продолжая прерванный спор. Пусть он злится, кричит, что-то доказывает, но главное, он снова будет рядом. Однако время шло, старые часы на стене отсчитывали секунды с безжалостной монотонностью, а все оставалось, как есть.

Осознав, что надеяться больше не на что, Эмильенна впала в отчаяние. На смену оцепенению пришли слезы. Поначалу в рыданиях изливалась злость и обида на Ламерти и жалость к себе. Но постепенно, сквозь пелену обиды, стало проступать понимание, что и она была не права. Арману с его самолюбием и привычкой всегда получать желаемое, крайне сложно было принять любой отказ. А она не просто отказала ему, а позволила себе откровенно издеваться. Будь она умнее и тактичнее, возможно, удалось бы убедить его или хотя бы просто отложить окончательное решение вопроса до прибытия в Англию, а там бы она уже не была столь беззащитна. Но нет, надо было показать Ламерти, что время его власти над ней закончилось. Таким образом она отплатила за все те моменты, когда он принимал решения, а от нее ничего не зависело. Но свершившаяся месть вместо торжества принесла ей отчаяние. Арман и в этой ситуации умудрился оставить за собой последнее слово.