— Ах, чтоб тебя! — Калеб, читавший письмо из-за моего плеча, точно выразил мои чувства.

Я в какой-то оторопи повернулась к нему и сумела пролепетать лишь:

— Я никогда не называла ее ужасным человеком.

Калеб быстро погладил мое плечо, присел перед Энн и с дружеской улыбкой сказал:

— День добрый, мадемуазель. Тебя сюда мама доставила?

— Меня подвез почтальон. — Энн нахмурила бровки. — Только не разрешил мне письма вручать.

— Почтальон, значит? — Калеб встревоженно на меня посмотрел. — А почему?

Энн, не подозревая о наших страхах, улыбнулась:

— У нас с мамой сегодня приключение. Она разрешила не идти в школу. Мы были в кино, катались на роликах и гуляли в парке! Потом ели пончики, а потом мама сказала, что ей нужно исчезнуть, а я должна попросить кого-нибудь отвезти меня сюда. — Энн показала на конверт в моих руках. — Мама написала там адрес.

— Попросить кого-нибудь тебя отвезти? — От ужаса мой голос стал писклявым. — Кого угодно? Мама так и сказала?

Энн кивнула.

— Что вы тут топчетесь? — К дверям подошла тетя. — О, Энн! Разве уроки уже закончились?

— Мама разрешила не идти сегодня в школу.

Я с угрюмым выражением лица показала тете письмо. Она начала читать, вскрикнула, прижала руки к груди.

— Бабушка? — нахмурилась Энн.

— Что она натворила?! — взвизгнула тетя.

— У нас приключение, — упрямо сказала малышка.

Хотя и она, похоже, начала проникаться нашим страхом.

Я закивала головой, точно марионетка.

— Да-да, приключение. Хочешь, дядя Калеб угостит тебя апельсиновым соком?

— Гениальная мысль, Джо. — Калеб, не дожидаясь ответа, взял Энн за руку и повел в кухню.

— Где она может быть? — спросила потрясенная тетя А.

— Не знаю, — мрачно сказала я. — Поговорю с Адамом. Позвони мне, если появятся новости. Или если придумаешь, где искать Лани.

* * *

Я влетела в приемную, хлопнув дверью.

— Добрый день, — радостно приветствовала меня секретарь. Она то ли не замечала моего волнения, то ли была хорошо вышколена. — Добро пожаловать в «Айвз. Дома мечты». Чем могу помочь?

Я промчалась мимо и распахнула дверь с табличкой «Адам Айвз-младший». Адам сидел в мягком офисном кресле, вальяжно откинувшись на спинку, задумчиво жевал карандаш и разгадывал кроссворд.

— Джози? — удивился он. — Ты откуда?

Я захлопнула дверь перед самым носом секретаря и ткнула письмо Лани Адаму в лицо.

— Вот это мне вручила твоя дочь.

— Что там? — Он забрал листок.

— А ты прочти и объясни что.

Его взгляд побежал по строчкам, лицо вытянулось.

— Твою мать…

Из меня разом вышел весь воздух, ноги подкосились. Я хотела, чтобы Адам рассмеялся и сказал — письмо ничего не значит, Лани просто дурачится. Хотела услышать — она дома, отсыпается после пьянки. Надеялась, что Адам найдет объяснение.

Я упала в кресло по другую сторону стола.

— Это… Думаешь, это предсмертная записка?

— Возможно, — тихо проговорил он.

— Черт возьми! — Я стукнула кулаком по столешнице. — Ты мне целую неделю твердил, что волнуешься за Лани. Как же ты допустил такое?!

— Я не знал…

— Значит, утром она выглядела нормально?

Адам чуть пожал плечами.

— Это важно, — настаивала я. — Как Лани выглядела утром?

— Я ее не видел. Ночевал здесь. — Он кивнул в сторону дивана, где лежали бесформенная подушка и скомканный вязаный плед. Только тогда я заметила легкую щетину на его подбородке и складки на рубашке. — Мы с Лани поссорились.

— Из-за чего?

— Ты на меня тоже разозлишься. — Адам покачал головой.

— Адам, богом клянусь, если с Лани что-нибудь случиться, пока ты тут тянешь резину, то твой труп будут искать очень долго.

— Новая серия «Пересмотра», — нахмурился он. — Ты слушала?

Сердце оборвалось; я вспомнила свою собственную реакцию на эту серию.

— Кажется, догадываюсь. Ты обвинил Лани во лжесвидетельстве?

Адам поерзал и опустил взгляд.

— Наверное, я зашел несколько дальше.

«Не надо, — отреагировал он на мое предположение о том, что Лани ошиблась насчет Уоррена. — Это ее убьет».

— Что ты сделал? — прошептала я, боясь услышать ответ.

— Как ты думаешь… — Адам замолчал. Посмотрел на меня. Светло-карие глаза были огромными и влажными. — Только честно, Джози. Как ты думаешь, могла ли тот выстрел сделать Лани?

Когда он озвучил мою собственную мысль — дикую, предательскую мысль, — я в ней не укрепилась. Наоборот, с тошнотворной ясностью поняла, что мы ошиблись. Мы все ошиблись. По-другому никак. Лани бывала буйной и безрассудной, но по-настоящему причиняла зло одному-единственному человеку на свете — себе самой.

— Неужели ты ей это сказал?

— А ты сама никогда так не думала? — В голосе Адама слышалось отчаяние. — Честно? Если Уоррен Кейв не стрелял, то для чего Лани его обвиняла?

— Адам, речь идет о твоей жене. О матери твоего ребенка. Ты действительно считаешь ее способной на убийство?

Он прикусил щеку, пожевал. Наконец ответил:

— Я никогда не знаю, чего ожидать от Лани.

— Бог с ним. — Я встала. — Сейчас главное — ее разыскать. Ты можешь уйти с работы?

Он кивнул, по щеке скатилась слеза.

— Пойдем.

* * *

Я шла за Адамом к его дому, и от воспоминаний мне становилось не по себе. Сколько наших свиданий Лани испортила! Сколько раз Адам отвозил меня домой в слезах — когда мне сообщали по телефону, что видели мою сестру в совершенно невменяемом состоянии… Самый ужасный случай произошел одним осенним вечером две тысячи третьего года, вскоре после маминого бегства.