Вернуть порядок и покой сумеет только мир иной.

— Тебе это о чем-то говорит, Айрид?

Ректор отошел к окну и молча ждал от меня ответа. Я же не спешил. Судя по всему, Люс только что озвучил какое-то пророчество. Вот только откуда оно и какое отношение имеет к нему Ветер? О ней ли оно? Тьму она действительно разбудила. Но что за тайны покрова? О каком ином мире идет речь? Никогда не любил пророчеств. Их всегда можно переиначить и подогнать практически под любую ситуацию. К тому же чье сердце закрыто на покой?

— Зачем ты мне это говоришь? — так и не дал я ответ Люсу.

— Затем, что вчерашнее нападение твари на студентов было только началом. Сегодня по всему Истанару зафиксировано больше двух сотен атак. Пять из них произошли здесь, в этой академии — самом защищенном месте страны. Это война, Айрид.

Ветер Елизаветандреевна

Лежа на спине, я медленно плыла по реке. Ее черные воды были приятно теплыми, они мягко обволакивали мое тело и баюкали, словно ребенка. Так и хотелось свернуться калачиком и замурчать как кошка, пригревшаяся на чужих руках. Странное ощущение, словно я вернулась домой, расслабляло и успокаивало. Нестерпимо одолевало желание откинуть все мысли, просто наслаждаться покоем и плыть, плыть, плыть…

Эйсма Вртраш-ха

Запах рубитонов казался нескончаемым, будто я попала на поле, заполненное ими, и они своим ароматом окутывают меня, словно ловчей сетью.

Невольно поморщилась. Не очень хорошее сравнение получилось, и это заставило задуматься, где я, и открыть глаза. Белый потолок, как для комнаты в общежитии, высоковат. Осознание, что я нахожусь неизвестно где, мгновенно включило все годами натренированные инстинкты. Я подскочила, сгруппировалась и в укрытие.

Звон и отборная ругань были мне ответом.

— Да чтоб тебя демон Тикошара побрал! Да чтоб у тебя кирка с первого удара тупилась и точильного камня рядом не было! Чтоб у тебя ноги длиннее тела были!

Так ругаться может только один народ. Я осторожно выглянула из-за кровати, которую использовала как укрытие, и тут же получила крепкий удар в лоб, отчего мгновенно опять спряталась на прежнее место.

— Очухалась? Ну так и собирай свой обед сама, дитя обвалов и пустых пород.

Ничего не понимаю. Где я? Что произошло?

— Давай-давай, вылезай уже, — грозно продолжила гномиха, — порождение плавунов и Шептунчика. Нечего как последней трусихе за кроватью отсиживаться.

Ну уж это слишком! Никто не смеет называть орка трусом!

Гордо вскинув голову, я резко поднялась с пола и выпрямилась во весь свой (спасибо папочке) немалый рост. Гномиха смотрела на меня, задрав голову, и грозно покачивая ложкой. Секунда и этот шарик с косичками с немалой силой треснул меня ложкой по коленке:

— Кому сказала, сама собирай, что раскидала!

Припав на вмиг подогнувшееся колено, я осмотрелась. На полу, прямо перед перевернутой мной кроватью валялся поднос, тарелки и чашка, все в кусочках еды и соусе. Тут же валялись рубитоны и осколки стекла, видимо, недавно бывшие вазой. Но все это было ерундой, потому что рубитоны были не только на полу. Они были везде. На тумбочке, подоконнике, тележке для целительских препаратов и даже в умывальнике.

— А кто моя соседка? — растерянно спросила я.

— Какая соседка, дуреха ты зеленокожая? Это одноместная палата. Давай уже, выползай из своего укрытия, мне еще другим пациентам еду разносить нужно. Не одна ты тут такая болезная да немощная.

— А рубитоны? — переворачивая кровать, спросила я гномиху, одновременно следя за тем, чтобы успеть увернуться от очередного удара ложкой.

— А что рубитоны? Цветы как цветы. Что вы на них все так реагируете? Подумаешь, им пучок сена подарили, а они уже от радости до потолка скачут. Я б еще поняла, если бы тебе мешок сырца приволокли. Вот это совсем другое дело. Да шевелись ты!

Подгоняемая криками гномихи, я собрала тарелки и то, что должно было быть моим обедом, и с трудом (из-за рубитонов), помыв руки, села на кровать.

Ничего не понимаю.

Последнее, что помню, это как та черная зверюга помчалась на меня. Все! Дальше пусто. Сейчас же я в целительской палате, а вокруг меня рубитоны…

Ветер Елизаветандреевна.

Наверное, я все же задремала. Вокруг было темно и я не совсем понимала, где я.

— Тш-ш-ш, — раздалось мягкое и успокаивающее со всех сторон. — не волнуйся, все хорошо. Тебе просто нужно немного отдохнуть.

— Где я? — спросила я невидимый голос. Ни раздражения, ни опасения он у меня не вызывал. Даже наоборот — казался невероятно родным и близким.

— Теперь уже дома, — тут же ответил голос, и меня очень нежно коснулось что-то удивительно мягкое и приятное.

— А-а, — не сдержала я зевок, — хорошо. Тогда я еще посплю?

— Конечно, — ответил голос, и я почувствовала, как его обладатель радостно улыбнулся. — Поспи. А я буду охранять тебя и твой сон. Я теперь всегда буду охранять тебя.

— Это хорошо, — опять зевнула я и начала моститься на что-то (увидеть в темноте что именно было совершенно невозможно) все так же приятное и мягкое подо мной. — А то мне вечно выспаться не дают.

— Спи, — убаюкивал голос. — Теперь никто не посмеет разбудить тебя.

Айрид Далорос

На сборы у меня было два часа. За это время я должен был не только собраться, но и продумать план действий. Люс хотел отправить полноценную группу, но мне удалось его отговорить. Меня Тьма, может, и не тронет — все же столько лет пробыли одним телом, а вот за остальных я не был так уверен. Пока есть хоть один, хоть призрачный шанс, я должен попытаться вытащить Ветер. К тому же сейчас в академии объявлено чрезвычайное положение и каждый магистр на счету.

Я сжал в руке клочок бумаги со словами пророчества, которые мне вручил ректор. Все же этот чешуйчатый интриган знает намного больше, чем говорит. Иначе он не согласился бы так легко на то, что отправляться за Ветер я должен один.

В первую очередь я заскочил на кухню за продуктами. Замок Хадрока находится от ближайшего портала довольно далеко — возможно, мне придется добираться не один день, да и в самом замке неизвестно сколько времени мне придется пробыть, поэтому продуктов надо брать немало. Затем направился к завхозу. Еще нужно будет зайти в оружейную и под конец к себе за зельями. Хватит ли у Мирашан и ее подопечных времени сварить все мне необходимое, я не знаю. Но кое-что и у меня самого в запасе имелось.

Везде успел, все сделал. В комнату заходил, четко зная, сколько у меня осталось времени. Вот только внутри меня ждал сюрприз. В моем любимом кресле, закинув корешок на корешок, сидела метла Ветер. А в кресле напротив сидела моя метла…

На то, чтобы вспомнить, какое имя у этого «фамильяра», мне даже мгновения не понадобилось — просто то слово, что сорвалось при виде столь живописной картины с моего языка, и было ее именем.