Кошкин затормозил у гостиницы украинского посольства.Развернулся. Утер ладонью пот со лба.

— Все, — сказал он. — Пока все в порядке. У здания гостиницыазербайджанского посольства стоял «Икарус», — очевидно, в ожидании юных спортсменов.

Вскоре из гостиницы начали выходить дети с огромными сумкамии чемоданами.

Их было много, десятка три, может, больше. Они шумели исмеялись, словом, вели себя как нормальные дети десяти-четырнадцати лет.Взрослых почти не было, если не считать двоих мужчин и рыжеволосой женщинынеопределенного возраста, в очках, коротко стриженной. Она постоянно что-токричала, кого-то искала и что-то проверяла.

— Главная, — сказал Кошкин, кивая на нее. — Разумеется,крашеная.

Дети входили в автобус, рассаживаясь по местам. Основнуючасть вещей загрузили в багажные отсеки. Некоторые из юных спортсменов взяли ссобой в салон автобуса сумки и рюкзаки.

— Быстрее, — торопила их рыжеволосая, разумеется, крашеная.

— Эльмира Мамедовна, мы не взяли журнал, — подбежали к нейдве девочки.

— Быстрее принесите, — кивнула наставница.

Из дверей посольства вышли еще несколько мужчин. Среди нихвыделялся невысокий, среднего роста, седовласый господин. Он что-то с улыбкойговорил Эльмире Мамедовне, а она то и дело кивала головой.

— Кто это? — спросил Тарас у Кошкина.

— Их посол, — ответил Кошкин, глядя на стоявшего внескольких метрах от него посла.

— Может, мы его лучше… заберем? — спросил Роман.

Кошкин нахмурился.

— Нужно было тебе еще и по шее дать, — проговорил он ссожалением в голосе. — Я же предупреждал: никакой самодеятельности. Кому твойпосол нужен?

Что ты с ним будешь делать? Нас сразу передавят, как мух, тыи опомниться не успеешь. Сиди и молчи.

Коля смотрел на посла Азербайджана. В его представлении все«черные» были одинаковые. Все они торговали на рынках, приставали к девочкам иубивали российских солдат в Чечне. Все они ненавидели русских, уверял Кошкин. Аон, конечно, знает, что говорит. Ему оторвало ногу в Чечне, он воевал. Стоявшийнеподалеку посол громко смеялся, и Николай невольно сжал кулаки. Азербайджанцы,грузины, армяне, чеченцы — все были для него непонятными чужаками. Он не виделразницы между осетином и лезгином, между абхазцем и грузином. Все они «оттуда».

И все они воевали против его страны. А кто-то из нихподложил бомбу и убил Артема.

Дети постепенно заполнили автобус. Один из мужчин прошел наместо водителя. Другой, поднявшись, сел рядом с ним. Женщина попрощалась спослом. В самый последний момент в автобус успел вскочить еще один мальчик,Коля невольно улыбнулся. Мальчишка тащил шахматную доску — очевидно, забыл ее всвоем номере.

— Пора, — сказал Кошкин, поспешно выбираясь из машины.

Посол и окружавшие его люди еще стояли у входа в гостиницу,когда Кошкин подошел к открытым дверям автобуса — шел, хромая сильнее обычногои с усилием опираясь на свою палку.

— Извините, — сказал он, обращаясь к мужчине, сидевшему впервом ряду, — наш автобус опоздал, а мы опаздываем в аэропорт. Вы не могли быподкинуть и наших пацанов до аэропорта?

— Кого это — ваших? — нахмурился мужчина. Ему было летсорок. Аккуратные усики, небольшой животик, одутловатое лицо, курчавые волосы.

— Украинскую делегацию. Мы не успели в свой автобус, —улыбнулся Кошкин.

— Не знаю. — Мужчина обернулся и посмотрел на сидевшую впятом ряду женщину. Спросил:

— Эльмира Мамедовна, можно взять еще несколько человек?

— У нас все в сборе, — сказала она, явно довольная этимобстоятельством.

— Нет. Это не наши. Ребята из украинской делегации, отсталиот своего автобуса и просят разрешения доехать до аэропорта вместе с нами.

— Конечно, — ответила женщина. — Пусть. У нас еще естьместа. Зовите их скорее. Нельзя оставлять детей…

— Спасибо, — улыбнулся Кошкин. — Ребята, идите, — сказал он,обращаясь к своей команде Парни молча вылезли из машины и взяли сумки избагажника. И так же молча полезли в автобус. Кошкин улыбался стоявшим у зданияпосольства мужчинам. Он залез в автобус последним, усиленно хромая.

— Кто это? — обратился посол к одному из своих. — Разве этонаши?

— Украинская делегация, — объяснил дипломат. — Отстали отсвоего автобуса.

Посол улыбнулся. Потому что любил детей. Глядя на них,чувствовал себя моложе. Крупный ученый, член-корреспондент Академии наук, он вначале девяностых ненароком влез в политику и получил одно из самых высокихназначений — должность посла Азербайджана в России.

Иногда он жалел, что согласился на это назначение. И нетолько потому, что оставил науку. Его все время втягивали в политическиедрязги. Посол же был порядочный и совестливый человек и именно поэтому часто несоглашался с мнением высоких начальников.

Автобус с детьми уже тронулся с места, но вдруг водительзатормозил — путь преградила милицейская машина.

— Что это, зачем? — испугался Тарас.

Кошкин метнул в его сторону яростный взгляд.

Павел, вытянув ногу, придвинул к себе сумку, но Кошкин молчапокачал головой.

— Наши сопровождающие, — пояснил водитель. — Будут наспровожать до аэропорта.

Автомобиль с двумя офицерами милиции развернулся и поехалвпереди автобуса. Водитель «Икаруса» закрыл наконец двери и тронулся с места.

Кошкинские ребята переглянулись. Все шло, как было задумано.

Едва автобус отъехал от здания посольства, как из стоявшейрядом машины позвонил Бондаренко, следивший за перемещениями бригады Кошкина.

— Порядок, — доложил он.

— Отгоните его машину куда-нибудь на стоянку, — раздался втрубке голос Малявко.

— Давай, — кивнул Бондаренко своему напарнику, и тотпоспешил к «беспризорным» «Жигулям», ключи от которых лежали на сиденье.

Напарник Бондаренко сел за руль и выехал из переулка.Стоявший чуть поодаль офицер удивленно посмотрел вслед машине. Он прекраснопомнил, что за рулем сидел другой. Но, может, так надо? Кому придет в головуугонять в такую рань старый «жигуленок»? Он даже не годится на запчасти,рассудил мудрый офицер и не стал останавливать отъехавшую машину.

Он обычно просыпался рано утром. Успевал даже сделатьзарядку. Любил принимать холодный душ. В свое время бывший мэр города, впервыеизбранный, а не назначенный на эту должность, сделал его своим заместителем.Прежний был «моржом» и любил принимать «прохладные» ванны. Это сильно заделоего честолюбивого заместителя, и тот решил, что тоже обязан прыгать в прорубь.А затем шеф вице-мэра добровольно оставил свой пост. Этот крупный ученыйобогатил мировую экономическую мысль обоснованием «теории взяточничества».Бывший мэр считал, что чиновник не только имеет право, но даже обязан приниматьучастие в распределении всех материальных благ, находящихся в его распоряжении.Его даже не смущала фраза сатирика о том, что «каждый чиновник имеет то, чтоохраняет».