этнической и национальной гомогенизации, железнодорожные перевозки в послевоенный период неуклонно возрастали, что свидетельствует о сближении двух метрополий. В мае 1950 года Забайкальская железная дорога ввела в эксплуатацию скоростные поезда, отправлявшиеся из Отпора в Москву дважды в неделю, а поезда с направлением Чита – Отпор – Чита начали ходить ежедневно. Китайская железная дорога также увеличила свои внутренние пассажирские перевозки в 1950-х годах, добавив пять новых поездов с и на ст. Маньчжурия. Железные дороги также восстановили прямые международные пассажирские перевозки между Москвой и Пекином. Первые скоростные поезда отправились с Ярославского вокзала в Москве и главного железнодорожного вокзала в Пекине 31 января 1954 года[678]. Люди на станции Отпор торжественно встретили направлявшийся в Москву поезд, когда тот пересек границу 2 февраля[679].

Интенсификация экономического сотрудничества Советского Союза и Китая привела к увеличению грузопотока[680]. Начало Корейской войны в июне 1950 года стало другим важным фактором резкого увеличения международных грузоперевозок по железной дороге. Со второй половины 1950-х годов приграничные поселения стали важными узлами в доставке военной техники из Советского Союза и его союзников на Корейский полуостров[681]. Несколько гражданских соглашений облегчили грузоперевозки по железной дороге. 14 марта 1951 года Советская и Китайская железные дороги заключили «Китайско-советский договор о совместных железнодорожных перевозках», а в 1954 году Китайские железные дороги присоединились к «Организации сотрудничества железных дорог». В 1956 году сотрудничество одиннадцати социалистических государств привело к дальнейшему росту возможностей железнодорожных грузовых перевозок. В течение пяти лет грузоперевозки возросли более чем в шесть раз – с 719 тыс. тонн в 1951 году до максимальных 4 млн 864 тыс. тонн в 1955 году, затем в конце 1950-х годов эта цифра неуклонно снижалась и в разгар советско-китайского раскола в 1970 году достигла нижайшего показателя в 119 тыс. тонн[682].

Таблица 6.1. Ежегодные международные грузовые перевозки через ст. Маньчжурия (в тысячах тонн)

Примечание: Manzhouli zhan zhi. P. 133.

Хотя цифры могут говорить об обратном, грузовые терминалы ст. Маньчжурии и Отпора на протяжении 1950-х годов не оправдали ожиданий. Недостаточная дисциплина и безопасность, ненадлежащее железнодорожное оборудование и технические сложности были обычными проблемами на станции Отпор[683]. Нехватка служащих советской таможни приводила к неудовлетворительному контролю грузов, а нехватка сотрудников железной дороги провоцировала задержки в отправлении грузов[684]. Оформление перевозок товаров часто откладывалось не на дни или часы, а на целые недели[685].

Увеличившаяся статистика перевозок скрывает тот факт, что по сравнению с царскими временами или бурными годами позднеперестроечного периода советско-китайская торговля в пограничных регионах составляла менее одного процента от общего объема двусторонней торговли в конце 1950-х годов. Торговля между странами посредством железной дороги продолжала расти, но выгоды такого роста на границе ощущались слабо[686]. Цифры демонстрируют более тесную связь между Москвой и Пекином, чем между советскими и китайскими жителями соседних пограничных районов. Эта тенденция также указывает на усиление централизации и интеграции китайской и советской пограничных экономик. Годы центрального государственного планирования маргинализировали региональную экономику.

Помимо международных грузовых перевозок и незначительной официальной приграничной торговли, неофициальные формы обмена товарами в период союзничества, несомненно, преобладали, хотя и в более скромных масштабах. После победы Советского Союза над Японией в 1945 году незаконная торговля вернулась в поезда, циркулирующие между Китаем и Советским Союзом[687]. Однако по сравнению с объемами контрабанды начала ХX века незаконная торговля в послевоенный период была крайне незначительна. Ее невозможно сравнить с наглыми переправками спиртного в телегах или сложными сетями контрабандистов, организованными жителями пограничья, например тайными сделками Шин Фонбина и Аркадия Янечека.

Контрабанда послевоенного периода в основном была делом людей, работавших и путешествовавших на международных поездах. Возможно, наиболее значимым в этом отношении был отток нелегальной валюты. Например, во время рассредоточения советских войск, консультантов и железнодорожников в Маньчжурии в конце 1940-х годов и начале 1950-х вывоз советских рублей осуществлялся в Порт-Артур и другие места на Северо-Востоке Китая. Рубли там обладали высокой покупательной способностью, и предлагались схемы выгодного их обмена на китайские юани[688]. Советские железнодорожники на станциях Отпор и Маньчжурия также участвовали в мелких нелегальных сделках. Проводник Василий Васильевич Алешин, например, купил в августе 1947 года в Маньчжурии две бутылки водки и несколько пар обуви для своей коллеги Анны Петровны Седовой, в обмен он получил двадцать пачек сигарет[689]. Однако, несмотря на рост перевозок в середине 1950-х годов, контрабанда на грузовых и пассажирских поездах сокращалась[690]. Причиной тому было то, что таможенный досмотр во времена так называемой дружбы проводился особенно тщательно. Так, польский путешественник Рышард Капущинский заметил в 1958 году:

Начался обыск купе, заглядывание на полки, под сиденья, в укромные уголки, в пепельницы, простукивание стен, потолка, пола. Все надо изучить, осмотреть, потрогать, понюхать. Затем пассажиры забирают свои пожитки – чемоданы, сумки, узлы, свертки – и несут в здание вокзала, где стоят длинные, обитые жестью столы. Везде красные транспаранты, радостно приветствующие нас в Советском Союзе. Под транспарантами сидят рядком таможенники и таможенницы, все без исключения суровые, хмурые и даже – да, несомненно, грозные[691].

Даже если офицеры не находили подозрительных предметов, такой досмотр запечатлевал в сознании путешественников пласты инструкций, запретов, ограничений и секретности, которые лежали в основе природы советского государства. Только с открытием границ в конце 1980-х годов, когда большее количество людей получило разрешение путешествовать и надзорные структуры смягчились, массовые перевозки незаконных товаров возникли снова.

НЕРОДНЫЕ БРАТЬЯ: КОНСТРУИРОВАНИЕ ДРУЖБЫ В ПОГРАНИЧЬЕ

Наиболее заметной формой межграничных обменов в 1950-х годах все же была культурная репрезентация дружбы на смежной границе. Общества советско-китайской дружбы в Советском Союзе были основаны только в 1957 году, но в важных городах на китайской стороне советские власти учредили эти символы дружбы между двумя народами еще до возникновения КНР[692]. Отделение общества в Даляне (бывшем Дайрене) на Желтом море, например, было открыто в конце 1945 года, а в г. Маньчжурия – в 1946 году. Эти общества были призваны осуществлять работу по благоприятствованию советско-китайским отношениям. Советский Союз стремился улучшить свой имидж в Китае – память о поведении советских солдат в ходе военной кампании 1945 года, а также образы россиян как угнетателей и советских граждан как невоспитанных освободителей Северо-Востока Китая необходимо было стереть[693].

Однако на начальной стадии этого проекта пропаганда дружбы была затруднена. Существовал недостаток печатных материалов, предназначенных для распространения среди жителей ст. Маньчжурия; доступны они были только в России. Газеты и журналы передавались из рук в руки, но не достигали большинства местных монголов и китайцев. Русские эмигранты оставалась незнакомы с культурой и образом жизни новых правителей[694]. Ассоциация устраивала регулярные собрания и организовывала митинги в памятные дни, например в честь стопятидесятилетия А. С. Пушкина, а также в дни советских и китайских коммунистических праздников. Маньчжурские городские власти к 1949 году полностью переняли советский репертуар публичных мероприятий. Порядка двух тысяч китайцев и двухсот советских граждан собрались в парке вокруг советского военного мемориала в день годовщины Октябрьской революции, почтив ее минутой молчания, за которой последовало несколько выступлений по вопросу советско-китайской дружбы. Играл оркестр, и улицы были украшены флагами, транспарантами и портретами Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Мао и Сунь Ятсена. Численность организации утроилась за два года – с 500 человек в октябре 1947 года до 1641 человека в сентябре 1949 года, что составило примерно 18 % от общей численности населения города[695]. Дворец китайско-советской дружбы народов, ставший центром различных совместных мероприятий на ст. Маньчжурия, был открыт в 1952 году[696].

Общество китайско-советской дружбы в приграничном городе Маньчжурия с первых дней существования стремилось охватить самую широкую аудиторию. При нем были организованы несколько культурных кружков, театральная труппа, хор и спортивные команды, также устраивались фотовыставки. Общество проводило кампанию по борьбе с неграмотностью и организовало курсы обучения русскому языку – обе программы привлекли в 1949 году от пятидесяти до сотни человек. Маленькая библиотека, открытая при обществе, вскоре приобрела популярность среди