Гравитация мигом рассеялась, и творить заклинания стало опять просто. Поэтому Кайзера оттолкнуло магическим ветром назад. Всё же лезвие оставило на старческом лбу полукровки косой надрез.

Пока Адам валялся, Ята, управляемая силой мысли, упала плашмя на барьерщика. Из него вышла отличная кровавая лепёшка.

— Нет! Нет! — закричал второй близнец, но его разрубило пополам вместе с окружающими домами. Все, кто в них был, попали под обвал.

Кайзер с ужасом смотрел, как гигантский клинок уничтожает остатки его армии со скоростью молнии. Тёмные сгустки пламени соскакивали с меча на строения, плавили их, словно кислота. Попадая на человека, эта субстанция, как скверна, разъедала без остатка плоть, превращая её в зернистую пыль.

Бесполезно было кричать о помощи, потому что возмездие накрывало всех — и виновных, и невиновных. Кто-то застал смерть утром, так и не проснувшись, а кто-то ещё долго мучился под обвалами, съедаемый порчей.

— Десница богини? — не веря своим глазам, прошептал Адам и выронил из рук клинок.

Глядя на все эти разрушения, он бухнулся на колени и стал истово молиться. Смерть гуляла в шаге от него, но не касалась.

Струи чёрного огня обтекали Кайзера, не причиняя страданий. Он содрогнулся в страхе и закрыл глаза, бешено шевеля губами.

Всё происходящее, всё существующее и бывшее с ним вдруг обессмыслилось. На него снизошло просветление. Куда он завёл собственную жизнь? На что потратил её? Поддался мирским слабостям, совершенно забыв про Миссию. Про Её наказ.

— Встать, — прозвучал рядом с ним незнакомый, сверхъестественно вибрирующий голос, властный, как тысяча королей.

Грешник открыл глаза и ужаснулся. Перед ним с распоротым животом стоял Саймон. В руке тот самый меч, но уже привычных размеров. Белки глаз пожрала тьма. Не смея ослушаться, Кайзер вскочил на ноги и смотрел, как к нему, прихрамывая, подходит смерть.

— Отрежь себе язык, — прозвучал приказ.

Руки сами собой потянулись к ножу, секунда — и влажный комок розовой плоти плюхнулся в ноги демону.

— Выколи себе глаза.

Адам и сам не заметил, как пальцы сделали страшное.

— А теперь слушай.

Его била дрожь. Кровь безостановочно шла ртом, горячими струями стекая на землю по подбородку.

— Ты никогда не увидишь свет. Ты никогда не скажешь ласкового слова ребёнку или жене. Ты никогда не услышишь их голоса.

Смысл этих фраз дошёл до него не сразу.

— Ты будешь бояться жить, — сделал паузу Саймон и нагнулся чуть ближе, — потому что этим мечом я разрушу твой сосуд.

Удар и тело что-то проткнуло. Адам в страхе шарил руками по нему, но не находил раны. Её не было.

— А теперь оглуши себя.

Впервые за весь диалог Кайзер засомневался и дрогнул.

— Если сделаешь это сам — я тебя пощажу.

И он, крича от боли, сделал это — разорвал себе перепонки. Потому что сопротивляться голосу было бессмысленно. Умирать страшней. И как только Адам закончил, мир звуков и красок навсегда его покинул, оставив место лишь тьме и тишине.

Саймон посмотрел на мычащего в ногах командира Южного штаба, царапающего мостовую, и перевёл взгляд на разрушенный участок улицы. Как только он уничтожил сосуд мясника, Ята растворилась в пространстве, и теперь печать была снята.

«Правду или я уничтожу этот город».

Уровень угрозы в его теле нарастал стремительными темпами. Ещё чуть-чуть, и он превратится в монстра, что окажется посреди многолюдных улиц Андервуда. Ему незачем жить по чужим правилам, и если богиня не ответит, то всему настанет конец.

«ХОРОШО».

Принц терпеливо ждал друга Хозяина, щупая языком утренний воздух. В этот, как и в прошлые разы, ему дали задание не вмешиваться и быть готовым, чуть что — сорваться в побег или, наоборот, неспешным шагом проехаться по городу.

Прохожие не обращали на него внимания. Словно он часть дома или фонарный столб. Принцу от этого было немного грустно. Он привык ко всеобщему интересу. Особенно ему нравилось играть с детьми, восторженно гладившими его разноцветную чешую.

Сейчас он окрасился в тёмно-зелёный и ничем не отличался от обычных варанов, коих в Андервуде пруд пруди. Он не разбирался, зачем это человекам, но раз Хозяин попросил, значит, так надо. У него и своих дел хватает, чтобы ещё думать об этом.

Да, Принц научился думать. Странное чувство внутреннего голоса сначала пугало его, но со временем он привык к этому ящеру в голове. Он часто с ним разговаривал, делился, как прошёл день, и строил планы. Раньше он никогда не задумывался о будущем.

В этой новой возможности была и радость, и печаль. Принц видел, как человеки общаются друг с другом и даже понимал часть их слов, но когда попытался «заговорить» с кем-то из других варанов, то был разочарован.

Они ничего не понимали и чуяли в нём чужака, сразу отходя подальше. Но ему и так хорошо.

Принц осмотрелся, туда-сюда мотая головой. Никого. Встав на задние лапы, он толкнул сам себя хвостом и мигом оказался на трёхэтажном доме. Наверху никого не было и, чтобы не привлекать внимания, варан окрасил чешую в коричневый цвет, сливаясь с постройкой.

Сделал он это, потому что услышал дошедший до него подземный гул. Принц хорошо чувствовал, как дрожат пещеры, и знал — это не само собой возникло. Его зоркий взор моментально уловил магический купол вдали. Высовывая язык, он не отводил взгляда от того места. Принц был уверен — виноват человек-крыса и его враг. Там шла схватка не на жизнь, а на смерть. Люди всегда так делают друг с другом.

Это точно не из-за самки — от шерстяного то и дело пахло разными. И не из-за территории. Принц замер без движения, потому что внизу пробежал отряд людей в красных плащах. Это плохие люди. Хозяин их убивал.

Хотелось сорваться вперёд и тоже посмотреть поближе, что там происходит, но нельзя. Казалось, что ожидание длилось вечно. В нетерпеливости Принца сложно заподозрить, но он волновался за друга Хозяина. Тот был