парой с картины Воронцовой, но не парой в этой жизни.

Что там говорила Алла про крапиву? Что она может притянуть сновидения?

Вытянув руку, я взяла с прикроватного столика кольцо на зеленой плотной нитке. Кольцо отложила в сторону, а нитку намотала вокруг запястья, загадывая: «Хочу увидеть сон о журавле, который спас Костю».

Проворочавшись четыре часа, расчесывая кожу под намотанной браслетом ниткой, я уснула с рассветом, «проваливаясь» от мышечной судороги внутрь матраса, пока не оказалась перед во́ронами.

Три черные птицы с головами Владиславы Сергеевны, Сергея Владиславовича и Максима каркали на серого журавля. У журавля не было человеческих черт, кроме глаз. Его глаза сияли небесно-голубым, а рядом стояла белая ворона с невероятно длинным хвостом и закрученными на крылышках перышками. Настоящая птица-невеста с золотым кольцом на правой лапке.

Белая ворона не смотрела на своего жениха. И я видела только ее спину с длинной фатой в форме огромного несуразного банта.

Сон все еще был окрашен мутными оттенками серого, черного или белого, пока над птицами не полыхнули яркие краски полярного сияния. Малахитовые волны накатывали, разбиваясь о скалы-тучи. Был слышен звук… кажется, это была песня под смычком скрипки.

Журавль вытянул шею в сторону звука и взмыл в небо. Вороны пробовали догнать его, но трое Воронцовых оказались прикованными за свои кольца золотыми цепями в самоцветах к земле.

Лишь белая ворона-невеста не пыталась взлететь. Покинув группу родичей, она развернулась и решительно направилась ко мне. Еще немного – и невеста или сожрет меня, или растопчет, ведь я была не больше букашки по сравнению с ней.

Белые крылья растопырились, алый клюв раскрылся и обрушился на меня гильотиной.

Завизжав, я проснулась, хватаясь за шею.

– И что… людям такое снится каждую ночь?

Зря я жаловалась на отсутствие снов.

На часах шесть. Взяв в руки телефон, я увидела два новых письма. Одно со ссылкой из Умного дома и персональный пароль, который мог быть использован один раз. И второе письмо из лаборатории с припиской от Максима: «Сдал, надеюсь, это что-то значит. Врач сказал, в напитке была смесь лекарств – выявлено отравление бензодиазепиноподобными снотворными препаратами мкб-10 код F13. Погугли, что это такое. Спасибо, что не просишь сдать тест на ЗППП, хотя и его могу тебе выслать».

– Макс…

И я погуглила, уже зная, что вещества в анализе теста Максима и того, что обнаружил умный туалет, совпадали.

Оказалось, код F13 в психиатрии означает расстройство, вызванное передозировками, в нашем с Максом случае снотворным. Все симптомы были и у меня: затрудненная речь, нетвердость походки, проблемы с вестибулярным аппаратом, состояние ступора.

Сделав скриншоты двух анализов, отправила Косте.

Пусть сам убедится: Макс не опаивал меня. Мы выпили одно и то же дерьмо, которое смешала Роксана! Больше некому!

Но было еще одно послание, о котором я чуть не забыла. Записка, которую сунул мне в карман Максим перед тем, как сбежал. Достав ее из заднего кармана джинсовых шорт, я развернула скомканную бумажку, прочитав фамилию под рядом цифр: Воеводин.

– Телефон следователя. Тот, что рассмотрел в детских рисунках Аллы ДНК погибших, а в уравнениях то, как они были убиты.

Записав номер телефона в мобильник в строку: «следователь Воеводин», я отправила ему фотографию надверной живописи Аллы. Скорее всего, он уже успел получить послание от Владиславы Воронцовой, которая обещала показать старому детективу свежую карту черт знает чего.

Ну, теперь у следователя будет и мой номер телефона тоже.

Не прошло и минуты, как мне поступил входящий звонок с закодированного номера, состоящего из сплошных единиц.

– Алло, – ответила я, убедившись, что на крыше я такая же единичка, как те, что были в кодировке мобильника у следователя.

– Слушаю вас очень внимательно, – произнес Воеводин, пропустив, к счастью, уточнения, кто я и чего хочу.

– Э-э, здравствуйте. Я живу в доме Воронцовых. Алла записала это уравнение несколько недель назад. ДНК карты нет. Она не знает, кто погибнет. И когда. А вы, наверное, уже получали картинку от Воронцовой-старшей?

– От Воронцовой не получал, – ответил Воеводин, наверное, Макс успел ему отправить.

– Не спросите, кто я вообще?

– Я знаю ваше имя, Кира Игоревна. Спасибо, что позвонили. Я запишу ваш номер.

– Стойте! Кто вам рассказал про меня? Максим, да? Это он выслал вам фотку с дверью?

– Нет, не Максим. Но зная про карту… – сделал он паузу, – смерти, вы до сих пор не уехали, Кира. Почему?

– Потому что, – посмотрела я в небо, – я обожаю звезды. Вот только светятся они, когда темно и мрачно.

– Рад, что вы неглупы, – расслышала я, как он улыбнулся. – Это поможет вам.

– В чем?

– Найти выход.

Он повесил трубку, а я представила Костю. Как ему пошла бы эта фразочка и этот уверенный в своей правоте голос.

Сунув в рот бублик с маком, я схватила бутылку йогурта, убедившись, что она запечатана (привет, паранойя!), и поехала в школу на самокате.

К счастью, я не столкнулась ни с Костей, ни с Аллой, вообще ни с кем. Даже водитель Женя, протирая стекло «Ауди», не предложил добросить до школы, за что я была ему благодарна.

Оставалось пережить встречу с Роксаной в школьных коридорах.

– Кир, привет! Вот, держи. Я получил за тебя в учительской.

Антон протянул мне картонный конверт с наклейкой моего имени.

– Что это?

– Бронь гостиницы, расписание выступления участников «Сверх», – продемонстрировал он свой. – Видишь, в роботехнике мы демонстрируем проекты в Лужниках двадцать пятого сентября. Вы – спортсмены на льду – выступаете на Гребном канале тридцатого.

– А ученые? Они когда?

– Группа Аллы? – вглядывался он в текст. – А, вот! Они после льда на следующий день, а что?

– Успеет вернуться.

– Алла? А откуда?

– Из Оймякона, это там, где Якутск.

– Круто! Тусовка? Горнолыжка? Новый Куршевель? Меня возьмете?

– У нее свадьба.

– Свадьба! Офигеть! А я собираюсь жениться в двадцать пять. После универа, а ты?

– Я… собираюсь сначала влюбиться… и надеюсь, это случится не через двадцать лет, – рассеянно ответила я.

Антон вошел во вкус, без устали перечисляя этапы своей будущей жизни:

– Защищу диплом, поступлю на второе высшее. Я хочу работать хакером или биоинженером. Знаешь, что это такое? Это смесь генной инженерии и компьютерных технологий. Буду создавать искусственные органы. Или технологии. Я хочу разработать способ безболезненного и быстрого удаления зубного нерва. Изобрести блокаду приступов мигрени.

– У тебя часто зубы болят и голова?

– У отца зубы, у мамы голова, – кивнул он. – Как ты догадалась?

– Потому что мы всегда хотим помочь родным или себе – потрепанным ими.

– А еще я заведу