Она широко распахнула глаза от таких резких поворотовмужской мысли, что нет никакой логики.

– В чем?

– Не показывал бы, – объяснил он, – мог бызастать врасплох. А так я теперь знаю его пределы. А вот он очень уж хочет,чтобы я ушел из этих земель и никогда не возвращался.

Она долго думала, морщила лобик, а когда раскрыла ротик,голос ее прозвучал нерешительно:

– Но… зачем ударил в камень? А не мог бы…

Он договорил:

– Прямо в меня? Если бы – давно бы. Он может метатьмолнии только в те точки, которые посетил лично и чем-то отметил. Он и такдолго ждал, пока приблизимся к какой-то… Конечно, для него было бы счастьем,если бы я залезал на коня с этого камня…

Она вздрогнула, поежилась. А в самом деле хорошо, чтопредпочла сесть в седло без этого камня.

Да и не стал бы маг ее обижать, женщины вообще-то никому непротивники. Их бьют в последнюю очередь, когда уже не бить никак нельзя, хотя иэто вообще-то мужское свинство.

Закат полыхает на полнеба, страшный и красочный, словнонапоминание о битвах богов с чудовищами, от поступи которых дрожала ипроваливалась, как молодой ледок, земля.

Но краски наконец померкли, на землю пала, как невесомыйпепел, печальная тень. Кони галопом идут по равнине, почти вся серебрится,кроме крохотных низин, скрытых легким туманом. Он поднимался все выше, иустрашенная Барвинок перестала видеть конские копыта, нереальное ощущение,будто скачут по ровному протяженному облачному полю высоко над землей.

Олег покосился на бледное напряженное лицо, очень ужперепуганное на нем выражение, бросил участливо:

– Уже скоро. Как только проскочим вон ту деревню…

– Какую? – огрызнулась она. – Нет никакойдеревни. И вообще там ничего нет…

Он промолчал, а через несколько минут бешеной скачки изтумана выдвинулись крыши, заборы, вершинки фруктовых деревьев. Туман, казалось,прижался к земле и втискивается во все щели и ямки, стараясь остатьсянезамеченным.

Барвинок холодно молчала, она человек, а не нюхочуйнаяборзая, только животные могут ощутить деревню на таком расстоянии, а всемужчины, понятно, животные еще те, настоящим животным такая животность и неснилась…

Дома расположились по обе стороны дороги, большая деревня,чаще бывает, что хватает только на одну сторону. Барвинок послышался неясныйгул, в домах начали вспыхивать огни, захлопали двери, в освещенных проемахпоявились угольно-черные силуэты.

Загрохотало снова, Барвинок в тревоге посматривала посторонам, из домов выбегали люди и бросались к сараям, где тревожно мычаласкотина.

– Не туда смотришь, – сказал Олег.

Она снова повертела головой, кони под ними тревожно прядалиушами и фыркали.

– Вверх, – проронил он. – Проехали! Ужеблизко.

Она вскинула голову, успев за мгновение до его словсообразить, что на этот раз грохот идет вовсе не из-под земли, охнула и ощутилажелание вжаться в седло и вообще распластаться на нем.

Из темного неба в их сторону несется, быстро увеличиваясь вразмерах, огненный шар. Он казался невесомым, но с тяжелым грохотом ударил вбольшой дом. Раздался треск ломаемых бревен, досок, земля вздрогнула оттяжелого удара и подпрыгнула. Со всех сторон понеслись крики, в чернотунебосвода взметнулся столб огня.

Дом вспыхнул, как стог сухой соломы. Олег успел увидеть, какс крыльца в воздух подбросило двух охваченных огнем людей. Одежда полыхала, какоблитая горючим маслом, оба упадут на землю уже умирающими, спасать нужно тех,кто был вблизи и не попал под прямой удар.

Барвинок вздрогнула, когда волхв сказал громким злымголосом:

– Это ты напрасно, Перевертень…

Барвинок спросила пугливо:

– Думаешь, услышит?

– На всякий случай, – обронил Олег. – Я незнаю его возможностей.

Она быстро огляделась по сторонам.

– Погоди, здесь есть раненые…

Он отмахнулся:

– Не дергайся, нам нужно дальше, а здесь свои лекари!

Прямо под ноги его коня упал бегущий, весь в огне, человек.Одежда полыхала, как факел. Он кричал и пытался зарыться в дорогу, словно впесок, но под ним была твердая до плотности камня земля. Барвинок соскочила сконя и с криком бросилась к несчастному, принялась сбивать пламя.

Огонь погас на нем неожиданно быстро, а когда Барвиноксорвала с несчастного горящие лохмотья, ожогов, к ее облегчению, оказалось раз-дваи обчелся.

Олег сказал нетерпеливо:

– Все, уходим!.. Хочешь их спасти – лечи причинуболезни, а не признаки.

Его конь быстро пошел вперед, перед ним разбегались, словноэто он все вызвал, Барвинок стиснула зубы и послала свою лошадку следом,удивляясь, откуда это чудовище знает основное правило лекарей.

Темная фигура волхва мелькнула на окраине и пропала, толькослышался тяжелый стук копыт его могучего коня. После багрового зарева пожарамир казался темным, глаза привыкали к тьме медленно, и если бы не лошадка, чтоупрямо мчалась за конем волхва, то потеряться здесь было бы совсем легко…

«Все-таки он меня переоценивает, – мелькнула у неебыстрая мысль, – я все-таки городская неженка».

Впереди на звездном фоне выросла гигантская фигура на коне,Барвинок охнула в страхе, но это оказался волхв, он ждал, а когда обратил нанее свой взор, глаза его загорелись, как две звезды.

– Здесь придется коней оставить, – сказал онровным голосом.

Она охнула:

– Прямо в степи?

– Перед нами уже не степь, – ответил он.

Ей показалось, что он повел рукой, дунул злой ветер и словноунес некий черный туман, всего в двух шагах высятся огромные деревья, высокие,мрачные, чем-то особенно пугающие, и деревьев этих сплошная стена, загородившаявесь мир.

– Ой, – сказала она, – откуда они взялись?

– Они тут и были, – буркнул волхв. – Слезай итопай следом. Или возвращайся.

Сам он соскочил на землю, ослабил подпругу, забросил поводна седло. Конь остался на месте, только посмотрел под ноги в поисках травы.Барвинок постаралась зажать страх в кулачке и тоже покинула седло. Под ногамихрустнул камешек, в сердце начал заползать непонятный ужас.

– Кони подождут, – сказал волхв и уточнил: – Этуночь. Если не вернемся… утром уйдут.

Ее сердечко затрепыхалось, как птичка в кошачьих лапах.

– А почему мы не вернемся?

Он буркнул:

– Советую вернуться прямо сейчас.