В классе повис траур, кадеты по юности лет всё очень живо себе представляли. Жека почувствовал, каково это — умирать и надеяться до последнего… Стыд обжёг душу. Лично он не виноват, он повторял, что не виноват… возможно, никто не виноват — все выполняли приказы, защищали родину… но жжение в груди от таких мыслей становилось сильнее…

— После такого казалось, что с русскими никто не будет разговаривать, — глухо продолжил Дитрих, — но сами русские этим совершенно не тяготились и продолжали в том же духе — выходили из соглашений задним числом, арестовывали имущество, похищали людей по всему миру, наносили карательные удары, вводили односторонние санкции — плевали на чужой суверенитет, традиции, пренебрегали человеческим достоинством…

Он вдруг обратился к классу. — Ужас, правда? За такое нужно судить, да? Россию действительно попытались заочно осудить в Гааге, даже прислали вызов главе государства. На оглашение приговора он прислал в суд пятьдесят килотонн. Запросто так!

— И знаете, как он это объяснил? Что на Хиросиму и Нагасаки США сбросили примерно столько же, и японцы были так же виноваты, как эти несчастные голландцы. Что всё, в чём обвиняют Россию, США делает около ста лет, начиная с атомной бомбардировки. Самое смешное в этой истории — он был прав. Ещё смешнее — это признали в мире! Совсем уржаться — президент США первый заявил, что он прав!

Говоря это, Дитрих был совсем невесел. Печально помолчал и, наконец, грустно улыбнулся. — Это послужило сигналом о готовности США к переговорам с русскими. Они осознали, что медведь вышел из клетки, никакими уговорами не заставить его залезть обратно… и теперь есть смысл с ним договариваться.

— Россия пошла на диалог, она этого и добивалась. Русские всегда понимали, что мир не просто так разделился на два полюса могущества, что оба полюса силы — это две руки человечества. Америка создана авантюристами, их богиня — Фортуна, удача. Их путь — агрессия, обман, грабёж, принуждение. Всякое жизненное явление для них — добыча или угроза.

Дитрих обернулся к Джону. — Брут, не скрипи зубами. Специально для тебя добавлю стремление к свободе личности и освобождению всех на свете от чего угодно. От тирании начиная, заканчивая деньгами и лишним весом.

Джонни прыснул себе под нос.

— Теперь о русских, — продолжил Дитрих лекцию. — Их бог — Фатум, судьба. Они живут в сложных климатических условиях, на них постоянно нападали, их главный учитель — отрицательный отбор. Все помнят знаменитый «русский авось», но мало кто понимает, что для русских это самоирония. Другим народам их склонность к осмеиванию самих себя часто непонятна. А по сути, над кем им ещё смеяться, если в своих бедах они винят только себя? Юмор русских принимается за чистую монету, а потом, убедившись на собственном горьком опыте, что они не ленивые, пьяные идиоты, говорят о русском коварстве.

— «Авось», Фортуна для русских враждебны. Не запас дров на зиму — замёрз. Не построил высокий забор — убили. Они всегда готовы к неудачам — «от сумы и от тюрьмы не зарекайся», «надейся на лучшее, рассчитывай на худшее». Для людей запада непостижимо русское упорство, они называют его «покорностью судьбе». Иначе чем объяснить то, что русские не единожды за свои жизни хоронили близких, отстраивали дома на пепелище, засевали поля, зная, что враги придут снова? Да сама Россия целиком отстраивалась из руин несколько раз за свою историю.

— Понимаете, ребята? Для них всякое жизненное явление — судьба. К нему нужно приспособиться самим и в конечном итоге приспособить его для себя. Они так видят весь остальной мир! Кстати, русские в этом поразительно похожи на американцев — для них всегда существуют отдельно они и «остальной мир». Русские просто приспособились к американцам и приспособили их для себя как любую часть «остального мира».

— В русских и американцах воплощены два главных божества человечества — Фортуна и Фатум, удача и судьба. Они — главные движущие начала в нашем космосе. Забавно, американцы занимаются «сдерживанием» русских, ищут шансы их уничтожить, а Русская тирания давно может уничтожить Американскую демократию, но лишь действительно сдерживает её. Эти две сверхсилы человечества враждебны, примирение невозможно — одни на это не способны, другим оно не нужно.

— Главное — они сотрудничают. Оба супер-альянса неукоснительно соблюдают древнее соглашение о неприкосновенности своих миров. Причём, любой другой мир легко могут уничтожить ядерными бомбардировками с орбиты, моральные соображения их не останавливают. Это не теория, имеются прецеденты, так они реагируют на малейшие террористические поползновения в свою сторону. Да, они самые страшные террористы, но и защитники — о Хартии Свободных миров я уже говорил. Так же есть другие совместные проекты, по большей части секретные, но об одном достоверно известно хотя бы то, что он существует. Кто знает, какой?

Энн подняла руку. — Поиск иных цивилизаций и подготовка к контакту.

— Да, — подтвердил Дитрих. Улыбнулся. — Хватит о грустном. Поговорим об инопланетянах. Кто хочет высказаться?

Руку протянул Олаф. После кивка Дитриха принялся старательно выговаривать за подсказчиком. — Мне кажется, сэр, что это очень хорошо, что люди настолько разобщены, сэр. Мы вооружены и всегда готовы к встрече с враждебными силами, сэр.

Янек тут же попросил слова. — Конечно, они будут враждебными, если встретят идиотов, которые сразу станут в них стрелять! А так скорей всего и случится… э… сэр.

Джонни кинулся возражать. — Правильно стрелять! Если это будут какая-нибудь псевдоразумная плесень, пустим на антибиотики, ну а нормальные парни не дадут себя убить… э… сэр.

— А если убьют нас? — Пролепетала Эмма без разрешения, но по-французски.

Лена взялась отвечать. — Тогда нам станет всё равно. В любом случае русские и американцы никому не позволят жить в порабощении, даже не надейтесь. Э… сэр!

— А у нас что, по-вашему?! — Вскинулась Энн, — не порабощение? Только русское и американское!

Лена презрительно скривилась. — Если тебе нравится слово, называй это порабощением. У нас свобода слова, милочка.

— Девочки, не ссорьтесь! — Весело воскликнул Дитрих. — Пожалуйста, говорите в другой раз по-французски и только с моего разрешения. А сейчас заткнулись и на колени…

По пути на тренировку Жеку насторожил Джонни. Обычно он после каждого занятия у Дитриха становился центром азартного обсуждения, на этот раз парень угрюмо тащился демонстративно отдельно от всех, никак не реагируя на обращённые к нему вопросы. Жеку отвлекла суета в раздевалке, во время разминки вообще думать не о чем, поэтому Джонни всё-таки сумел удивить вопросом, впрочем, обращённым к Луи:

— Сэр инструктор, вы говорили, что у нас есть возможность вызвать на дуэль любого кадета, сэр. Я могу сделать это сейчас, пока мы не надели защиту, сэр?

Луи воззрился на него с весёлым ужасом, заметил про себя. — Что-то в этот раз рановато…

— Я сказал, что у тебя есть попытка убить кадета, мальчик. — Жестко проговорил инструктор. — Ты действительно хочешь убить человека?