Никакой реакции. Я поняла, что слишком праздно выгляжу средиэтих живущих трудом людей, что своей дурацкой шляпой добилась обратногоэффекта.

Расстроилась ужасно и готова была сквозь землю провалиться,но делать нечего, шляпа-то на мне, туфли на высоких каблуках тоже. Придетсякак-то выкручиваться.

— Нам надо поговорить, — сказала я, опираясь на локотьДмитрия и делая вид, что не замечаю, как он от меня шарахается. — Прогуляемся?— кивнула я в сторону леса.

— Охотно, но боюсь, вы испачкаете туфли, да и дорога здесь…— он намекал на мои каблуки. — Впрочeм, как хотите.

Я сделала несколько шагов и поняла, что дальше идти несмогу. Пришлось снять туфли и нести их в руках. Представляю, как глупосмотрелась я босиком и в кружевной шляпе. К тому же я чувствовала, чтоприсутствие мое Дмитрию доставляет не радость а настоящие мучения. С однойстороны, ему было страшно за мой воздушный туалет, который частями мог остатьсяна ветках, с другой — он не знал, как от меня отвязаться, чтобы убежать на своюстройку.

А я-то воображала, как сведу его с ума под сенью берез иосин.

— О чем вы хотели поговорить? — озадаченно спросил он, едвамы удалились на пять шагов от лимузина. — Если можно, короче.

Меня обидела его деловитая поспешность, но я смирилась.

— Нам предстоит разговор об очень серьезном, — сказала я, несбавляя шага и все еще не расставаясь с мыслью утащить его под сень, туда, гденет бульдозерного шума, а есть ели, березы и — осины, где можно, слившись сприродой, атаковывать печальным взглядом и проникать в глубины души.

— Мы слишком удалились, — сердито сказал он, резкоостанавливаясь.

Я поняла, что больше не сдвину его ни на сантиметр.

«Придется начать здесь», — обреченно подумала я.

Внутренне приготовилась, вошла в образ, заглянула в егоглаза и… сникла — так они холодны и безразличны. Ясно, здесь не потерпяткокетства. Я растерялась. Заготовленный мной монолог не рассчитан на такойприем. Требовался другой образ. Может, Нюрка в кожаной тужурке, может, еще кто.Я этого не знала, а потому решила действовать экспромтом.

— В общем, так, — заявила я тоном «пошли все вон», — ядвоюродная сестра Клавдии и буду говорить начистоту. У меня вопрос, ответить накоторый вы обязаны, если вы мужчина.

Дмитрий изменился вмиг. Глаза его потеплели и залучилисьволшебным светом любви. Голос приобрел мягкие и теплые оттенки.

«Как греет человека чужая квартира. Просто удивительно. Онеще хуже, чем я о нем думала. Сухой рационалист, абсолютно равнодушный ко всемупрекрасному».

Под прекрасным я, естественно, имела в виду себя.

— Так вы Соня? — Дмитрий протянул мне руку для пожатия. —Много о вас слышал.

— Я о вас тоже, — сердито ответила я, мстительно игнорируяего руку.

— Как поживает Клавдия? Я написал ей письмо, но ответа неполучил.

«Клавдия?!! Что он такое говорит?» — обалдела я. Мнесделалось как-то нехорошо. Вот так влипла!

Он не знает о гибели Клавдии. Ну правильно, кто бы емусообщил? Кто угодно, только не я.

— Надеюсь, Клавдии сейчас неплохо, — сухо ответила я, — ноздесь другой вопрос.

— Какой?

Дмитрий всем своим видом давал понять, что для Сони, сестрыКлавдии, он готов разрешить все вопросы, чего бы это ему ни стоило.

— Я по поводу квартиры. Почему вы настаиваете на ее продаже?

Он нахмурился.

— Вот вы о чем? Вас Клавдия прислала?

— Нет, я сама. Можете вы объяснить мне, зачем такая спешка.Вы же в каждом письме напоминаете об этом. Даже неприлично.

— Что неприлично? — удивился он. — Продавать квартиру вМоскве? Простите, но это мое дело. Если Клавдия не хочет заниматься этимвопросом, зачем ., тогда согласилась? Я не понимаю ее. Она полгода тянет спродажей, под разными предлогами отказывается переезжать сюда, а по-моему, онапросто разлюбила меня или не хочет покидать Москву.

«Нет, я этого не переживу. Какой цинизм. Он еще говорит олюбви».

Я пришла в бешенство, но вида не подала.

— Продать квартиру! Хорошенькое дельце. А вам не кажется,что требовать от любви так много — низко? — осведомилась я.

Дмитрий онемел от удивления.

— Чего много? — спросил он. — Продать квартиру — много? Ейже ничего делать не надо, только дойти до агентства по недвижимости.

— Я говорю не о технической стороне вопроса, а о моральной.

— А, о моральной. Если о моральной, то согласен: продаватьчетырехкомнатную квартиру в центре Москвы глупо, но что делать, если позарезнужны бабки, простите, деньги. Если дело пойдет, я восполню эту потерю.

«Да-а, нечего сказать, умеет этот Дмитрий удивить.Оказывается, речь идет о четырехкомнатной квартире. Что это значит? Может, унего есть еще одна Клавдия, с квартирой побольше и в центре? Вот подлец!Другого я и не ожидала».

Я приосанилась, давая понять, что ни перед чем неостановлюсь в борьбе за справедливость, и строго, с нарастающей угрозойсказала:

— Не старайтесь меня запутать. Я говорю о двухкомнатнойквартире, о квартире Клавдии.

Дмитрий посмотрел на меня с огромным интересом, так, какдолжен был посмотреть в первый миг нашей встречи.

— О двухкомнатной? — переспросил он и тут же рассмеялся. —Простите, я что-то не пойму цель вашей миссии. Неужели Клавдия собраласьпродавать свою квартиру и ехать ко мне?

— Не знаю, собралась ли она это делать, но твердо знаю, чтородственники ей этого не позволят, — решительно заявила я.

— И правильно сделают, — не менее решительно поддержал меняДмитрий. — Вот это будет настоящая глупость. Она намекала когда-то на это, но ятак серьезно воспротивился, что, думал, больше мы к этому не вернемся. Это нелезет ни в какие ворота.

«Да о чем он? — растерялась я, чувствуя полнуюбеспомощность. — „Это“ да „это“. Что „это“? Я уже не понимаю ничего».

— Да что об этом говорить, — продолжил Дмитрий. — Срокдоверенности истекает через месяц. Вряд ли Клавдия успеет за это время уладитьмои проблемы, если ей года оказалось мало.

— О какой доверенности вы говорите? — делая «глаза»,спросила я.

— Вы не в курсе? — удивился он. — Клавдия вам не рассказала?

— Что-то говорила, но я не очень поняла. Если можно,объясните, пожалуйста.

— Дела в Коломне требуют моего постоянного присутствия,поэтому продажу своей квартиры я поручил Клавдии и оформил у нотариусадоверенность на проведение всех операций, связанных с продажей. Доверенностьвыдана на год. Ровно через месяц срок истекает, и мне придется ехать в Москвуоформлять новую. Но не в этом проблема. Я понимаю, Клавдия против этой продажи,она боится, она всего боится, но кто не рискует, тот не пьет шампанское.