— Если бы наши шансы были пятьдесят на пятьдесят, я бытолько радовался, — честно признался я, — когда бросаешь монету, то знаешь, чтоу тебя есть пятьдесят процентов. Орел или решка. А в нашем положении сто противодного. Монета в любом случае ложится не в нашу пользу.

— Что ты сказал насчет монеты? — вдруг привстала она.

— Это я про наши шансы.

— Что ты сказал насчет монеты? — снова спросила она. — Орелили решка.

Я вспомнила фамилию офицера, который мне звонил. Его фамилиябыла Решко. Точно.

Решко. Он сказал мне, чтобы я ехала в управление и нашлаполковника Горохова.

Он сказал, что там уже лежит пропуск, заказанный для меня. Иэто было чуть позже десяти.

Я схватил ее телефон. Нужно срочно позвонить и узнать, гдеработает Решко. Чисто автоматически я начал набирать номер телефона Михалыча изамер.

Куда я звоню? Наши телефоны наверняка прослушиваются, азвонить еще кому-нибудь в два часа ночи просто глупо. Что же мне делать? Ярастерянно посмотрел на Людмилу.

— Опять проблемы? — спросила она.

— Нам все-таки придется сойти, — задумчиво сказал я, — нужноузнать, кто такой этот Решко. Хотя подожди.

Я позвонил в управление, в дежурную часть.

— Добрый вечер, — бодро сказал я, хотя на часах был ужетретий час утра, — говорит полковник Комаров. — Я придумал фамилию, чтобы онимне поверили. — Как позвонить в министерство? Мне нужен дежурный.

— Сейчас, товарищ полковник, — быстро сказал наш дежурный ичерез минуту дал телефон. Я набрал номер телефона министерства. Все-таки хорошоработает наша родная милиция. Ночью тоже на посту. Там тоже ответили довольнобыстро.

— Доброе утро, — на этот раз исправился я, — говорят изГУВД. Это полковник Комаров. Нам срочно нужно найти подполковника Решко. Как сним связаться?

— Какой у вас телефон, товарищ полковник? — спросилбдительный дежурный.

— Мы на задании, — строго сказал я, — у меня мобильныйтелефон.

— Назови номер, — попросил я Людмилу. Она сказала мне номер.Я повторил номер.

— Сказать, чтобы он вам позвонил? — спросил офицер.

— Нет. Я хотел узнать, как ему позвонить. Нам нужно уточнитьнекоторые данные.

Офицер продиктовал телефон. Я уже собирался поблагодарить иотключиться, когда он добавил:

— Он еще на работе. Александр Никитич его не отпускал.

Я замер. Кто это такой — Александр Никитич?

— Они еще на работе? — переспросил я.

— Конечно. Раз Александр Никитич на работе, то его помощниквместе с ним, — снисходительно объяснил офицер. Я посмотрел на Людмилу.Александр Никитич, подумал я. Решко его помощник. Теперь я вспомнил, какойименно Александр Никитич работал в министерстве. Это был первый заместительминистра внутренних дел республики.

Горохов действительно приехал в управление. Он накричал насвоего охранника, пригрозил сестре, уговорил врачей, доказывая всем, что нехочет здесь оставаться и дома ему будет гораздо лучше.

— Напрасно вы так рискуете, — сказал ему на прощание врач, —у вас был такой сильный удар. Вы могли бы день отлежаться у нас. Мы бы васпосмотрели.

— Успею еще у вас належаться, — улыбнулся на прощаниеГорохов и, едва оказавшись в машине, приказал:

— Юра, мне нужно срочно на работу. — Водитель, знавшийхарактер полковника, не решился спорить. Просто сообщил:

— У нас там ЧП, товарищ полковник. Министр приезжал.

— Какое ЧП?

— Убили одного офицера и в туалете бросили. Министр такогошороха нагнал, кричал, что всех уволит. Панкратов белый бегал.

— Какой офицер?

— Да из уголовного розыска. Хотя нет, из группы Звягинцева.

— Что ты сказал? — Горохов обычно садился впереди, но наэтот раз сел сзади из-за своей ноги. — Из группы Звягинцева? Кого убили?

— Не знаю, Дроздова, что ли. Нет, вспомнил, Дятлова. —Горохов закрыл глаза. Как он мог довериться Бурлакову, как мог оставить своихлюдей? Он обязан был сидеть с ними. Может, тогда ничего бы не случилось.

— А ты где был?

— Внизу с шоферами.

— А машина Александра Никитича там была?

— Кажется, была.

— Кажется или точно?

— Точно была. Я еще с водителем разговаривал. Он тожеприехал, вместе с министром.

Горохов зажмурил глаза. Он считал себя лично виноватым всмерти Дятлова. Ведь он обязан был понять, что оставшиеся без прикрытияруководства офицеры будут растерзаны своими противниками. Как он мог такошибиться? Он посмотрел на часы. Время уже далеко за полночь. Наверно,Звягинцев уже добрался до управления.

— Прибавь газу, — попросил он водителя.

— Может, я вас домой отвезу? — нерешительно предложилводитель.

— Прибавь газу и смотри вперед. Мне нужно срочно попасть наработу.

Горохов понимал, что он рискует. Но он понимал, что другоговыхода просто не существует. Если сейчас он повернет в сторону дома, то большеникогда не сможет себя уважать. А для сильного человека, каким был Горохов, этобыло хуже смерти.

Но Бурлаков оказался прав. У проходной действительнодежурили сотрудники ФСБ, узнавшие машину Горохова. Помня четкий приказ обезусловной ликвидации Горохова и Звягинцева, если они появятся у зданиягородской милиции, трое сотрудников ФСБ одновременно открыли огонь по машинеполковника. Водитель, нажав на газ, попытался проскочить, но, попав подобстрел, вскрикнул и повис на руле, у него было прострелено плечо. Гороховпригнулся, впервые пожалев, что не взял оружие. Нападавшие даже не моглипредставить себе, что у Горохова и его водителя нет с собой оружия. Они моглипросто спокойно подойти и пристрелить обоих. Видимо, они это поняли довольнобыстро, так как очереди прекратились, и Горохов услышал чьи-то быстрые шаги. Онзакрыл глаза. Убежать все равно не удастся.

В этот момент высыпавшие из дежурной части офицеры МВДоткрыли ответный огонь. Сотрудники ФСБ вынуждены были отступить, напоследок давеще несколько очередей по машине полковника.

Офицеры дежурной части и другие сотрудники милиции,оказавшиеся в этот момент у дверей, подходили к машине полковника; лежавший наруле водитель стонал.

— Убили полковника Горохова, — пронеслось по рядам, и кто-топобежал докладывать генералу Панкратову. В такие минуты всегда находитсякто-то, спешащий сообщить любую весть начальству, желая попасть на глаза полюбому поводу. Горохов осторожно открыл дверцу автомобиля.