— А сами-то эти полубараны-полубыки, которые, как я поняла, стоят как ворота в начале этой дороги, что-нибудь сочинили? — спросила Рябинка.

— Они не сочиняли, Рябинка, но отображали миры, а сочинять начали после них, исходя из отображенных ими реальных миров. Вон видите, показался суровый, упрямый на вид рыжий бык? Слышите, он не ревет, но как-то гудит? Это бык по имени Иоганн, тоже отобразитель миров, проекция его на земле переводит бычье гудение в звуки, воспринимаемые тенями как величайшую музыку, которую, кстати, иногда слышим и мы, Пастухи, поскольку она способна странным образом проникать сквозь межплоскостное пространство и отдаваться как здесь, в эфире, так и в плоскости неба, — о чем сообщали небесные Пастухи Пастухам нашим, исполняющим свои пастушеские обязанности в промежуточной плоскости, где соединяются несколько плоскостей и есть возможность межплоскостного общения особыми способами, здесь недоступными. Ну как вы считаете, пойдет этот бык в карнавальное стадо слушать те звуки, которые издает веселящаяся напропалую скотина? Он даже здесь, на дороге, не терпит ржание, блеяние и тем более мычание, и все Художники замолкают, как только появляется Иоганн и начинает гудеть. Вон видишь, Дуреха, интересующая тебя овечка при виде его сразу же перестала блеять стихи и даже спряталась за того вон коня в серых яблоках — кстати, конь этот с белой гривой: поэт ковыльных степей и иногда убегает с дороги и носится в табуне по степям, заряжаясь чувством свободы, необходимым ему для его вольных, раскатистых песен…

— А для чего же, Пастух, — спросила Сметанка, — все эти сущности выбирают Большую дорогу, если она так бесславна на плоскости, движение по ней требует полный отказ от всяческих удовольствий и развлечений, доступных скотине, и ко всему — глубоко одинока, поскольку стада или гурта, теперь понятно, из этих Художников не составишь?

— Не сущности выбирают, Рябинка, но непостижимый Создатель и недосягаемое даже в мыслях Намерение определяют дорогу каждому существу. К тому же воображение этих Художников наполнено таким количеством персонажей, что в головах у них наберется не то что одно, но пять или десять стад и еще двадцать гуртов вдобавок, так что с внутренней стороны они одиночества не испытывают. Все эти сущности привлекают внимание скотины только в том случае, если последняя хочет не посмотреть — как в области последних иллюзий, — но послушать какие-то сказки проекционного мира и, бывает, приходит сюда целым стадом или гуртом, располагается вдоль дороги и слушает, отдыхая от повсесветных забот, подоблачные истории, сочиненные этими странными особями, копытами своими увязающими в проекционной бессмысленности, но телами находящимися здесь, в стаде. У каждой из вас, телки, кто перейдет на следующий круг, еще не однажды будет возможность посетить Большую дорогу и более подробно познакомиться с теми примерами и особенностями не скотского мышления, которыми обладает каждая из этих почти бесполезных для нашего стада химерических сущностей. Сейчас же пора двигаться дальше, и мы возвращаемся на свою основную дорогу, где вас ожидают следующие столбы и где, кстати, неподалеку от тридцать восьмого столба вы сможете познакомиться уже не просто с безвредными, но крайне опасными и исключительно вредными для нашего стада химерическими созданиями, созданными по воле Создателя и желанию Намерения в образе Божественных сущностей, но не имеющими никакого контакта со стадом по распоряжению Хозяина, который, бывает, не сразу распознает смысл всего исходящего из недосягаемых сфер.

35. Область туманных грез. Катерина

Пастух повел стадо назад не по сенным тропинкам, но левее стогов, обходя каменистую местность, так что к очередному столбу, под номером тридцать пять, телки вышли по ровной поверхности, избежав, таким образом, подворачивания и соскальзывания копыт с круглых камней, не испытывая усталости, и поэтому, не отдыхая и лишь напившись воды из лужи, тянувшейся вдоль обочины, сразу же повалили вперед по дороге нестройной толпой, окружив Пастуха и вовлекая его в свое поступательное движение.

Скоро под ногами у телок появились перья тумана, затем клочья тумана — уже знакомого им, и Пастух, находившийся в центре коровьей толпы, принялся объяснять:

— Снова, телки, вы попадаете в область туманных грез, то есть снова пойдете по облакам, утопая в них до голов, и поэтому держитесь меня, идите бок о бок друг с другом, не отдаляясь, поскольку туман может скрыть вас совсем и вы заплутаете, забредете куда-нибудь не туда. Сейчас вы воспринимаете окружающий мир более отчетливо, чем на первых столбах, и поэтому я могу объяснить поподробнее, что означает область туманных грез, которую посещает — правда, не очень часто — скотина. Блуждая в тумане, сущности встречают здесь то, что им то и дело мерещится в полусне или снится и чего они никак не могут увидеть в обычной реальности, то есть блуждание это равносильно пребыванию в сне, в грезах, в иллюзиях… Сон скотины прерывист и короток, вы это знаете по себе, грезы как появляются, так и быстро уходят, Божественные создания не успевают проникнуться ими, растолковать их себе, но, попадая сюда, в область тумана, где ощущение реальности частично утрачивается, могут подолгу блуждать и видеть желаемое, находясь практически в состоянии самовнушения. Мертворожденные призраки также видят во снах эти заоблачные иллюзии, но их бесплотные тени не имеют реальной возможности находиться в области грез столь долго, сколько им этого хочется, и поэтому довольствуются лишь теми непродолжительными обрывками реальных иллюзий, которые дает им увидеть обыкновенный проекционный сон или же состояние глубокой, потусторонней задумчивости. Область тумана распределяется по поверхности подобно огромному облаку, лежащему под ногами и имеющему весьма причудливые очертания, в ней нет идущих за вами и впереди вас ваших отображений будущего и прошлого — что позволяет скотине ходить туда и сюда, не опасаясь столкновения со своими же двойниками, от которого может наступить помрачение ума. Мы, Пастухи, лишь поверхностно понимаем и можем представить себе, что видит здесь, предположим, какая-нибудь корова, поскольку сущности делятся своими личными грезами весьма неохотно — как будто они составляют какую-то сокровенную тайну, скрытую в глубине каждого существа.

Слушая Пастуха, телки вошли в плотный туман, который поднялся им постепенно до холок, и, не видя поверхности, ориентировались теперь по фуражке с лаковым козырьком, стараясь держаться к ней как можно поближе. Снова им показались далекие бычьи и коровьи головы и на этот раз еще и две лошадиные головы, блуждающие в тумане, и снова они услышали блеяние невидимого барана или овцы.

— Пастух, — спросила Антонина-гадалка, — а что ищут в этой области кони и лошади? Вернее,