своих чувствах туда и сюда коров тем примером Божественной святости «Му», который во всем стаде только один: эта самая Катерина. Сейчас, выйдя из области грез, она потеряла из виду тот идеал быка, о котором мечтает, и теперь горюет о том, что видела его только во сне… Что это за бык у нее в голове — не знает никто, но есть подозрение, что она ищет не сущностную любовь, поскольку она признавалась одному Гуртоправу, повесившему ей по воле Хозяина второй колокольчик на шею, что ищет любовь, «расположенную за сводом», — а там расположены другие сферы и плоскости, где не существует коров… Вот и пойми Катерину! Мы, Пастухи, обсуждая эту корову, предполагаем, что в воспитании той самой первой коровы на плоскости, о которой рассказывает единственное предание, каким-то невидимым образом поучаствовал и небесный Пастух, вложив в коровью сущность загадочный для нас здесь небесный смысл, который и передался всего лишь одной корове — той самой, что размахивает хвостом впереди вас на дороге. Ида умна, но и она никогда не могла понять Катерину и теперь, успокаивая ее и вселяя в нее надежду на будущее сложным мычанием, тем не менее пытается в который раз разузнать, что это за любовь — «расположенная за сводом». Проекции Катерины в потусторонней иллюзии ведут себя точно так же, как сущность, вбив себе в голову идеал, находящийся за пределами понимания, что, впрочем, не останавливает их поиски этого идеала в окружающей ирреальности.

Гурт вскоре догнал Катерину и Иду, и телки увидели действительно сразу два колокольчика на шее у темно-рыжей коровы, причем колокольчики эти издавали разные звуки, образовывая какую-то даже мелодию, очень приятную для уха коров. Так что к тридцать шестому столбу телки вышли сопровождаемые этой мелодией, поднимающей настроение после несколько мрачноватой, туманной области грез, и, увидев по левую сторону дороги зеленый, пестревший еще и цветами луг, весело веером разошлись по нему, приступив к поглощению травы, оказавшейся необыкновенного вкуса — такой сочной и сладкой, какая еще не встречалась. И только Катерина и Ида, пока не притрагиваясь к траве, отправились к дальнему краю этого цветастого поля, где виднелись маленькие силуэты других, неизвестных коров, пасущихся возле небольшого строения.

36. Божьи коровки. Птицы небесные. Избранные коровы

Скоро все телки, жадно выщипывающие траву, почувствовали, что на носы им что-то садится, щекочет и раздражает, не давая спокойно пастись, и одна за другой стали подходить к Пастуху, который, как и обычно, устроился на поверхности, сбросив сумку и бич, соорудил большую козу и выпускал дым за дымом, выполняя свои пастушеские обязанности только в том смысле, что находился рядом со стадом.

— Пастух, у меня невыносимо чешется нос! — пожаловалась Рябинка. — Кажется, на него село что-то летающее!

— И у меня, Пастух, что-то ползет по носу! Не могли бы вы посмотреть? — попросила Джума.

Подошедшие Марта, Рябинка и Стрекоза одновременно чихнули и попытались слизать себе с носа то, что его раздражало. Другие телки тоже лизали себе носы, к тому же еще и сильно размахивали хвостами, как будто бы прогоняя налетевшую мошкару. Поедание травы, таким образом, прекратилось, и весь гурт, чихая, облизывая носы и покручивая хвостами, окружил Пастуха, ожидая от него объяснений.

— Наверное, — предположила Джума, — начались какие-то насекомые, которые будут теперь докучать нам на всех лугах и полях, как они делают это в мертворожденной иллюзии, не давая никакого покоя проекционным коровам.

— Вот радость, — сказала Лисичка, — ходи теперь и чихай…

— Да, — согласилась Кувшинка, — они как пристанут — так и на дорогу потянутся вместе с нами… Тут позавидуешь Вилли: идешь и машешь перед собой хвостом, разгоняя этих букашек…

— Возможно, — предположила Марта, — это что-нибудь вредное…

— Вы, телки, — сказал Пастух, невозмутимо дымя козой, — сейчас напридумываете такого, что фантазиям вашим позавидует даже эта самая Вилли, не говоря уж о малых Художниках — довольно посредственных сочинителях… На самом-то деле вас допекают своим вниманием всего лишь божьи коровки — чудеснейшие создания, единственные в Божественной плоскости летающие субъекты, которые облагораживают существование скотины своей наивностью, непосредственностью, безумышленностью поведения. Коровки эти принадлежат, как ни странно, небу, но попадают сюда сквозь межплоскостное пространство целыми, бывает, роями, возникая из ниоткуда именно на тех лугах и полях, где много цветов и обязательно пасутся коровы. Мы, Пастухи, объясняем поведение этих созданий тем, что в небесной плоскости нету коров, носы которых, как вы уже убедились, божьи коровки не просто любят, но обожают. Так что не беспокойтесь и, если вам будет уж чересчур щекотно, произнесите про себя, мысленно, проекционное заклинание, которому вас может научить любая помнящая себя телка, присутствующая среди вас, и божья коровка тут же снимется с вашего носа и полетит туда, откуда и прилетела. Правда, не принесет того, о чем вы ее попросили… Но лучше перетерпеть щекотку и дать насладиться небесному существу тем, ради чего оно проникает на нашу плоскость… И уж ни в коем случае не слизывайте этих букашек с носов, поскольку ваши грубые коровьи языки могут повредить их нежные крылья и они не смогут летать, а это равносильно тому, как если бы у коня отобрать возможность скакать галопом… Кстати, о лошадях… — заметил Пастух, сделав паузу и важно выпустив дым, — есть еще и Пегасы — тоже летающие, но, разумеется, крыльями их наделило воображение потусторонних теней… Эти великие кони приписаны к нашей Божественной плоскости, хотя, по воле непостижимого разума недосягаемых сфер, существуют в небесной, так что на своде, с поверхности, можно увидеть лишь отображение Пегаса, перебирающего в полете ногами, да и то — очень редко, поскольку для этого необходимо стечение как внешних так и внутренних обстоятельств для сущности, которая загадывает желание и просит исполнить его, обращаясь к Создателю и Намерению, минуя Хозяина. Исполнение желания — это и есть видение Пегаса на своде, и для скотины, да и для нас, Пастухов, кони эти, в отличии от божьих коровок, является скорее объектами, чем субъектами. Чаще всего их наблюдают Художники с той самой Большой дороги в те исключительные моменты, когда на них снисходит так называемое Божественное вдохновение, сопровождаемое появлением Пегаса, которого, в отличие от своих проекционных теней, они видят без крыльев… Все остальное летающее, всякая мошкара и птицы, которые ее поедают, находится в потусторонней иллюзии на земле, но совершенно не связано с проекционным воображением и существует реально, вне мертворожденного мышления… Птицы, кстати, которые так любят небесные храмы и потусторонние элеваторы, также относятся к небу, и ваши бесплотные призраки прекрасно знают об