– Так не бывает, – решительно заявила Предслава.

– Раз не бывает, значит, не бывает, – рассеянно кивнула Анея. – Не будем тогда об этом. Дивов-то я поразогнала всех, кто оставался. Не скоро ещё соберут! О неотложном думать станем.

У лап Всеслава, так и не перекинувшегося в человеческую ипостась, как и его сестра, слабо копошились двое имперских солдат. Ни ноги, ни даже руки им не связали, но этого и не требовалось – оба пленника глядели на Волку и Медведя с почти первобытным ужасом.

– Что дальше, Старшая? – с напором спросила Предслава. – И где Добра?

– Собирает тут кое-что, – хихикнула Анея Вольховна. Она казалась в совершенно не соответствующем ни времени, ни месту хорошем настроении. – Смертное поле – тут, знаешь ли, много всяких интересных травок вырастает…

Глаза у Предславы вспыхнули, губы скривились в зловещей усмешке.

– Значит, решилась-таки Добра наша…

– С моей известной помощью, – с недоброй весёлостью кивнула Старшая. – Добра своим делом займётся, ну а мы с вами – своим.

– Хотела б я знать, что Добронежка варить станет!..

– А тебе, сестрица милая, того ведать не требуется, – с внезапно прорезавшейся властностью бросила старшая Вольховна. – Это уж моя забота. Вы вот двоих касатиков живьём взяли, молодцы. Ими и займёмся. Добре тут оставаться, воеводе Михайле помогать. Взяла б её с собой, да здесь она нужнее, раненых пользовать.

Предслава недовольно поджала губы, но перечить старшей сестре не посмела.

– Ладно, не хочешь, не говори. А эта вот парочка, баран да ярочка, они-то нам зачем? – Младшая Вольховна нахмурилась. – В Волку стреляли! Убить могли!..

– Гр-р-р-р! – яростно возразила та, очевидно, желая выдать нечто вроде «пусть рискнут, а я погляжу!».

– Они нам очень пригодятся. Там, когда до места доберёмся, – неопределённо отмахнулась Старшая. – А теперь пошли, пора! Время терять нечего. Воевода Михайло дело своё знает, да и я ему кой-чего подсказала. Добра поможет тоже; а нам путь-дорожка лежит не куда-нибудь, а на море-окиян, на остров Буян…

– Никакой он не Буян, – не принимая странно-шутливого тона старшей сестры, проговорила Предслава.

– Посмотрим, – загадочно посулила Анея. – Все готовы? Тогда идём.

– Куда?

– К морю, младшенькая, к морю.

– Напрямик? – продолжала удивляться Предслава. – А горы?

– И в горах тропинка найдётся; тебе ль не знать?

– Именно что мне ль не знать! Я сама те тропинки заваливала, трещинами иссекала, пропасти рыла!

– Вот и молодец, – благодушно сказала Анея Вольховна. – А теперь пошли, да не рассуждай так много! Я обо всём уже подумала.

* * *

Они пробирались через дикую, безлюдную, негостеприимную местность к востоку от Дальграда. Море приближалось, и горы вокруг становились всё выше, склоны – отвеснее, заросли – гуще, и колючих терновников там делалось всё больше.

Двое пленных, похоже, пребывали в постоянном шоке от случившегося, особенно тот, что постарше, массивный, широкоплечий, с нашивками мастер-сержанта. Он механически выполнял команды госпожи Старшей, шагая словно заводная кукла, с первобытным ужасом косясь на оборотней.

Второй пленник, тощий и долговязый Харпер, парень совсем не героического вида в мешком висящей форме, как ни странно, оказался куда крепче.

– А-а, а куда вы нас ведёте, миледи? – робко осведомлялся он к концу второго дня пути, когда маленький отряд остановился на ночлег.

– Na kudykinu goru. Не задавай лишних вопросов, милок.

– Н-но, простите, миледи, вы ж меня в плен взяли? Наверное, обменять можно? В Норд-Йорке я видел пленных варваров…

– Шагай, милок, шагай, – усмехалась старая колдунья.

Парень испуганно заморгал.

– А-а м-может, вы нас в‑всех з-зарежете-е…

– Может, и зарежу, – согласилась госпожа Старшая. – Но ты можешь выбирать. Зарежу ли я тебя за неповиновение прямо здесь или… или, может, совсем не зарежу. А даже к своим отпущу, сослужишь мне там службу.

– К-какую службу? П-предать Её Величество? Никогда!

В глубоких глазах старой волшебницы мелькнула насмешка, но крылось в них и что-то вроде уважения.

– Её Величество ты не предашь. Её и так уже все предали. Нет, ты всего лишь отправишься с нами в маленькое путешествие.

Потом со всех сторон надвинулись скалы, и разговоры вольно или невольно прекратились, потому что карабкаться пришлось по таким кручам и проходить над такими безднами, что всем стало не до слов.

Госпожа Старшая словно забыла про возраст, про недавние хвори и прыгала по камням, словно молодая. Предслава Вольховна только хмурилась, качала головой, но вслух ничего не говорила.

Последний склон, под которым уже ярился свинцово-серый прибой, им пришлось одолевать по голой скале. Харпер попытался было дёрнуться – похоже, больше от отчаяния, чем имея какой-то план, – Всеслав без церемоний придавил его к камням тяжёлой медвежьей лапой, выразительно рыкнул в лицо.

– Вот и всё. – Анея Вольховна дёрнула за верёвку, и та, как положено приличным, уважающим себя сказочным верёвкам, послушно развязалась наверху, соскальзывая на мокрую гальку к её ногам. – Теперь ждём.

…Всю дорогу Всеслав оставался в медвежьем обличье, только когда подъёмы и спуски становились совсем уж крутыми и где требовались руки с пальцами, оборачивался ненадолго человеком.

Госпожа Старшая вела их невообразимыми путями и не отвечала на вопросы, лишь только посмеиваясь. Казалось, к ней полностью вернулись и силы, и здоровье; и юноша мог только гадать, к каким снадобьям прибегла Вольховна Средняя (за исключением запретной Тьмы), чтобы Старшая смогла бы вот так двигаться в эти последние дни.

Оборотни умели говорить, ничего не говоря. Им с сестрой хватало взглядов.

«Я знаю, что у тебя на уме. Я помогу».

«Спасибо, что не осуждаешь, сестрёнка».

«Как я могу осуждать? Она замечательная. Я б хотела с ней дружить».

«Правда?»

«Правда, правда. Она… она понравилась бы маме. И папе бы тоже».

И они дружно отвернулись друг от друга.

Сказано достаточно.

– М-миледи, – дрожал меж тем Харпер, прижимаясь к скалам. – Миледи, что вы хотите с нами…

– А вот и он, дружочек наш, – безмятежно сказала колдунья, указывая на темнеющее море.

Харпер повернулся, нахмурился, взглянул.

И завизжал тонко, истошно, словно поросёнок под ножом.

Мастер-сержант безучастно сидел, привалившись к камням, глядя перед собой пустым взглядом. Харпер давно перестал даже и пытаться с ним заговаривать.