не слышал, а для Кёнига, похоже, сделка оказалась весьма выгодной.

В архивах Национальной галереи меня вежливо, но твердо разворачивают: я не успела согласовать свой визит. В итоге меня записывают на понедельник.

– Ничего страшного, – успокаивает меня Фавершем. – Найденная вами фотография – уже замечательное открытие. Мы немного позже встречаемся с клиентом в ресторане. Не возражаете рассказать ему лично о своей находке?

– С удовольствием, – соглашаюсь я.

Все-таки без Клеменси мне намного проще. Можно не скрывать, насколько я заинтересована в продаже картины.

– Уже потираете руки, Джослин? – изящно выгнув бровь, усмехается Фавершем. – Мне приятен ваш энтузиазм по поводу предстоящего получения комиссионных.

– Ничего подобного!

– Вы маленькая лгунья.

– Как вы смеете! Я никогда не лгу! – в шутку возмущаюсь я. – Просто иногда кое о чем забываю.

По пути домой останавливаюсь у супермаркета в Пьюси. Ханна просила меня о короткой встрече в местном пабе. Вроде бы хочет о чем-то сообщить. Супермаркет закрыт, и на парковке машин почти нет. Уже темно, а освещение здесь совсем тусклое. Отблески света падают на стебли длинной травы, пробивающейся между крошащимися бетонными плитами.

Выхожу на главную улицу. Ага, вот и Ханна, стоит у банкомата на другой стороне дороги.

Открываю рот, чтобы ее окликнуть, однако не издаю ни звука: Ханна со странным выражением лица изучает распечатанный чек. Я делаю несколько шагов назад, а она вынимает карту, вновь вставляет ее в приемник и нажимает несколько клавиш. Наконец няня отходит, а я, минуя банкомат, не могу сдержать любопытство. Новый чек Ханна не забрала, и я вытягиваю его из прорези.

Доступные для списания средства отсутствуют.

Повременив несколько минут, нагоняю ее уже у паба.

– Могу тебя угостить? – спрашивает Ханна.

– Нет, угощение с меня. Я настаиваю.

Денег у меня почти нет, однако у няни-то на балансе ноль…

– Как дела? – усаживаясь за столик, спрашиваю я.

– Хотела обсудить происшествие с хомяком. Знаю, вы с Руби считаете, что дверцу клетки не закрыла леди Холт, поэтому не буду скрывать: за день до того Руби сама оставила ее открытой. Обычная оплошность, и ничего страшного не случилось. Прутик не сбежал, но я объяснила твоей дочери, как важно быть внимательной. Не хочу сказать, что она не заперла клетку второй раз подряд, и уж тем более, что Руби лжет. Просто тебе следует знать, что она уже проявляла подобную небрежность.

– Руби клялась, что она тут ни при чем, к тому же в спальне были влажные следы. Наверняка зверька выпустила мать.

– Разумеется, я не могу сказать, как именно это вышло, но твоя дочь иногда обманывает старших. В принципе, для ребенка ее возраста это обычное явление, и все же нам с тобой нельзя допускать, чтобы это вошло в привычку. Дело в том, что она склонна к излишнему риску: например, раз за разом забирается на стену вокруг сада. Сама помнишь – однажды она уже оттуда свалилась, и слава богу, что все обошлось небольшими царапинами. Стена для нее – словно горящая свечка для мотылька. Руби не может сдержаться, хоть я не раз ее предупреждала об опасности. Детям свойственно считать, что они неуязвимы, однако оступиться может каждый, и Руби не исключение.

– Ты права. Крис поощрял склонность дочери к приключениям, и меня ее отвага порой заставляет нервничать.

– Вот именно. Один раз соскользнет нога – и этого достаточно.

Мне становится не по себе, и Ханна кладет руку мне на плечо.

– Не переживай так сильно, дорогая. Мы с тобой сделаем все, чтобы жизнь Руби была стабильна. Хочешь не хочешь – придется установить для нее определенные ограничения. Мы справимся. Поможем девочке совладать и с горем, и с излишней импульсивностью. Кстати, я уверена, что эти явления связаны. Пройдет какое-то время, и Руби полностью придет в себя. А теперь прошу извинить, мне нужно посетить комнату для девочек.

Сижу, грея в ладонях бокал пива. Думаю о Руби, когда кто-то касается сзади моего плеча.

– Антеа! Как у вас дела?

Выглядит она отлично, давно не видела ее такой спокойной.

– Это Алан, – представляет она своего супруга, добродушного мужчину, и мы обмениваемся рукопожатиями.

Антеа роется в сумочке.

– Вот, хотела вернуть. – Она протягивает мне большую связку ключей. – Это запасные ключи, подходят ко всем комнатам. Простите, что не отдала раньше.

– Ничего страшного, спасибо.

– Полиция еще не выяснила, кому принадлежали останки из озера?

– Мне об этом ничего не известно.

– Озеро испорчено, – вздыхает Алан. – Теперь в нем не только купаться не хочется, но и рядом находиться страшновато. Ни за какие коврижки даже ноги там не намочу.

– Наверняка это не первый и не последний труп в тамошних водах, – замечает сидящий у стойки бара посетитель. – Холты всегда были не самой приятной семейкой. Тут каждый знает, что поэтому ты и уволилась, Антеа. Наверняка ведь опасалась за свою жизнь? Новую экономку в Лейк-Холл в наших краях найти точно не получится.

Антеа лишь качает головой. Ханна, возвращаясь из дамской комнаты, останавливается и прислушивается к разговору.

– Прошу прощения, – перебивает она. – На что это вы тут намекаете? Имейте хоть каплю уважения к этой чудесной молодой женщине и к ее семье, ведь Холты немало сделали для местных. Полагаю, не следует оскорблять и память несчастного утопленника. Стыдно сидеть тут и распускать слухи. Сами-то вы что такого сделали в жизни, есть ли чем гордиться?

Антеа с мужем явно смущены, а человек за стойкой, отвернувшись, утыкается в свою кружку. Наконец наша бывшая экономка выходит из паба, обменявшись с Ханной легким кивком.

– Спасибо тебе, – откашлявшись, бормочу я.

– Да не за что. Сплетни приводят меня в ярость. Ни один человек не заслуживает, чтобы о нем судачили.

– Конечно, – вздыхаю я. – Все никак не привыкну. Как у тебя дела дома?

– Мне так понравился коттедж, но сегодня меня огорчили хозяева. Впрочем, не буду взваливать на тебя мои проблемы.

– Ничего страшного, Ханна. Расскажи, что случилось?

– Владельцы решили начать реконструкцию коттеджа раньше, чем планировали, так что просят его освободить. Сомневаюсь, что удастся найти жилье близко к Лейк-Холлу. К тому же тяжеловато содержать машину – она и так уже обошлась мне в целое состояние.

– Ты хочешь сказать, что не сможешь больше у нас работать?

– В этом-то и вся соль. Не слишком представляю себе, куда придется переехать.

И тут меня осеняет. Волнуюсь, стоит ли рассказывать Ханне о моей грандиозной идее. Пожалуй, она слишком смелая, к тому же рановато об этом говорить. С другой стороны, что я теряю?

– Как смотришь на то, чтобы переехать в Лейк-Холл? Можешь жить у нас