– Мне нехорошо, – вздыхает дочь.

– Что случилось?

– Я устала, правда устала.

– Руби! Думаешь, я не устала? А бабушка? Это не самое лучшее оправдание для того, чтобы прогулять уроки.

Ну вот, заставила ребенка заплакать… Мерзкое чувство! Отстегиваю ремень и открываю заднюю дверцу.

– Ну, пора, – говорю я, забираюсь в машину и обнимаю дочь.

Руби отшатывается, однако я делаю вид, что ничего не заметила.

– Жаль, что мы с тобой не можем договориться. Ну как, есть силенки идти на урок? Если по-прежнему будешь чувствовать себя неважно, обратись в медпункт, а я приеду и заберу тебя из школы.

Она кивает, не поднимая глаз, и я целую ее в макушку.

– Ну, тогда вперед. Люблю тебя!

Дочь уходит, не оборачиваясь, и я провожаю ее взглядом.

Вчера поздно вечером я переписывалась с подружками – мамочками наших одноклассников из Калифорнии. Все в один голос рассказывают, что у их девочек сейчас тоже непростой период, и мы приходим к выводу, что наши дети взрослеют. Начинаются гормональные изменения. Это время опасно тем, что между матерью и дочерью может возникнуть настоящая пропасть. Вспоминаю совет Ханны: не следует забывать, что Руби все еще горюет по отцу. Я знаю, что так оно и есть, и все же не всегда могу совладать со своим темпераментом.

Все утро размышляю о Руби. Надо бы придумать какое-то совместное занятие. Куда-нибудь выехать, например. Мы ведь последнее время даже эсэмэсками с ней почти не обменивались. Пишу:

Приветик! Люблю тебя больше всего на свете! И пингвинчик тебя любит. Вот и все, что хочу сказать.

Дочь не отвечает, хотя, по моим расчетам, у нее переменка. Остается надеяться, что в школе строго следят, чтобы ученики не баловались с телефонами.

Заглядываю в ее инстаграм. Что она там пишет? Все время держу в уме, что Ханна настаивает: надо внимательно относиться к тому, что твой ребенок делает в интернете. Последний пост – фото с гаргульями Лейк-Холла. Отличный ракурс! Я улыбаюсь и тут же мрачнею, прочитав комментарий:

Когда твоя няня выглядит таким страшилищем, а ведет себя еще хуже.

За комментарием следует хештег «#злаяняня».

Детектив Энди Уилтон

Энди листает фотографии. Леди Холт с дочерью внимательно разглядывают каждый снимок, но никакого эмоционального отклика в их глазах не просматривается. Похоже, нервы у них просто стальные. Что у них там течет в венах – голубая кровь или антифриз?

Леди Холт берет одну из фотографий и, надев очки, пристально ее изучает, а Энди наблюдает за ее лицом.

– Кто бы это ни был – физиономия довольно банальная, – отмечает она.

– Простите мою мать, она не страдает излишней тактичностью, – извиняется дочь.

– Ничего страшного, – отвечает Энди. – У меня такой же грех. Вам знакома эта женщина?

Дочь присматривается к снимку и качает головой.

– Боюсь, что нет. Если я когда-то ее и встречала, то никаких воспоминаний у меня о ней не осталось.

Вирджиния

Лицо на снимке, восстановленное полицейским художником, принадлежало кому угодно, только не Ханне Берджесс.

В чертах прослеживалось некоторое сходство, и все же на фото была другая женщина. Не настолько выдающийся вперед подбородок, иная расстановка глаз, да и нос поизящнее, чем у нашей бывшей няни.

Стало быть, особа, присматривающая за моей внучкой, – и в самом деле Ханна. Никаких сомнений.

Ханна – завзятая интриганка, причем ее интересовали не только деньги. Ей нужен был мой муж. Деньги ей, разумеется, тоже нужны, но чего еще она хочет? Наверняка у нее есть иная цель, иначе зачем она причиняет боль Руби?

Око за око, зуб за зуб?

Джослин она потеряла, зато теперь в ее власти новая жертва…

Неужели Ханна желает, чтобы в воды озера погрузилось еще одно тело?

Похоже, мой план рассыпается, словно карточный домик.

1979

Найти работу в Лондоне далеко не так просто, как представлялось Ханне. Масштабы и темп жизни большого города сбивают с толку; она довольно быстро выясняет, что модные агентства по найму нянь ее в свою обойму не возьмут: квалификацию ей подтвердить нечем. Рекомендаций и опыта работы недостаточно. Можно подумать, что к ним выстраивается очередь из дам наподобие Мэри Поппинс – настолько выразительно качают головой кадровики, изучив ее резюме.

У Ханны имеются некоторые сбережения, накопленные на последней работе в Бристоле, и она снимает комнату в Воксхолле, затем находит почасовую подработку на цветочном рынке в Ковент-Гарден. Ее день теперь начинается в три утра. Лондон еще спит, а продавцы уже сортируют цветы. Ханну подобный режим устраивает. Она даже получает удовольствие от жизни цветочного рынка: добродушная перепалка торговцев, обжигающий жидкий кофе и бутерброды с жирным беконом. Впрочем, честно говоря, влиться в компанию ей удается не сразу: коллеги кажутся ей грубоватыми, и Ханна невольно вспоминает свою неотесанную семью. Она знакомится с несколькими флористами – постоянными клиентами и учится хитростям ремесла, внимательно наблюдая за их мимикой и жестикуляцией во время торга.

Женихи и невесты – самый лакомый кусочек. Модные флористы приводят брачующихся на рынок за свадебными букетами. Счастливые парочки бродят между рядов с заспанными глазами; так рано вставать они не привыкли, но любовь заставляет их мириться с неудобствами. Молодые люди идут рука об руку, то и дело склоняясь друг к другу за очередным поцелуем, и пар из их открытых ртов смешивается в воздухе в туманные облачка. Ханна наслаждается этим зрелищем. Ей нравится видеть, как будущие супруги предаются мечтам, как они стремятся идеально устроить главный день своей жизни, и в то же время ее переполняет зависть и тоска. Ханна раз за разом представляет собственный свадебный букет и точно знает, какие цветы для него выберет.

Порой ей достается бесплатный букетик – не все цветы за день продаются, а до завтра хранить их нельзя. Она ставит свою добычу в вазочке на подоконник перед узким щелястым окошком своей спальни, выходящим на оживленную улицу, и тоскует по виду из окна в Бристоле, где ее взгляд падал на Клифтон-Даунз под бездонным приморским небом.

Ханна держится за свою работу: какие-никакие, а деньги, да и занятие не самое плохое. Ее смена завершается в одиннадцать утра – отличный график; почти весь день можно посвятить поискам работы в качестве няни.

В свободное время Ханна предпочитает бродить по улицам, присматриваясь к Лондону пристальным кошачьим взглядом. Потихоньку изучает близлежащие кварталы, обращая внимание на живущих там людей, и не только: ей важно,