воинов, ну и чтобы как можно меньше погибло воинов противника. Вот только бой начинался, и милосердие Ушакова, его христианская мораль замирали. Это после, если всё случится благополучно для русского флота, он прикажет оказывает всяческую помощь и содействие побеждённым. Сейчас же задача победить. И какой ценой это будет сделано для противника, предстоит думать после сражения.

Новое оружие, которое некогда было показано Ушакову молодым и дерзким, Богом поцелованным Сперанским, было установлено именно на галерах. Галерный флот более приспособлен и манёвренней в этом сражении для того, чтобы стрелять ракетами. На пятнадцати галерах не было даже абордажных команд. Зато они были загружены ракетами, могущими пролетать расстояние больше чем в полторы версты и поражать противника. В большинстве ракет были установлены, так называемые, зажигательные.

До неприятеля оставалось ещё более трёх сухопутных вёрст, когда вперёд русского построения вырвались галеры.

— Приспустить часть парусов! — отдал приказ Ушаков.

Нужно дать возможность вначале отработать ракетчикам, после пропустить ещё шесть брандеров, а уже потом прорываться и бить всех с обоих бортов, может, и на разрыв стволов, но этого желательно избежать.

Белые росчерки, оставляемые летящими ракетами, казалось, становились сплошным непроглядным туманом. Ракеты устремились вперёд, и это были немногочисленные тяжёлые, которые могли преодолевать расстояние и до двух вёрст. Максимально ослабить противника. Максимально его дезориентировать. Посеять панику в рядах шведов и разуверить их, что победа шведского флота неизбежна. Вот задачи, которые прежде всего стояли перед первым запуском ракет.

Ушаков не рассчитывал на то, что будут прямые попадания, оттого даже он, старающийся не проявлять эмоции во время боя, не смог сдержать радости. Три галеры, два фрегата и один линейный корабль шведов начинали гореть. Безусловно, команды, борющиеся за живучесть кораблей, сделают всё, чтобы потушить возникший очаг пожара, но это будет не так просто. Смесь, которая находилась в небольших, притороченных к ракете сосудах, мало поддавалась воде. Тушить её можно было только песком или специальными иными смесями, которых у шведов явно не было.

— Горят котята! — выкрикнул один из молодых мичманов, находящихся на корабле, флагмане русского Балтийского флота.

Ушаков не отреагировал на такое замечание младшего офицера, а вот капитан нахмурился. А что делать, если ещё безусые гардемарины вынуждены были, недоучившись, стать в ряды русского флота? Нехватка кадров была столь ощутимая, что брали всех, а Ушаков не спал в том числе и потому, что трудился лично в больших классах, объяснял на пальцах, что нужно делать каждому мичману, как реагировать на те или иные ситуации. И те, кто на студенческой скамье засыпали, которые получали выволочку, а иногда и удары розгами за недобросовестную учёбу, внимали становящемуся легендой адмиралу русского флота. Ушаков рассказывал красочно, приводя примеры всех тех недавних боёв, в которых он вышел победителем.

Шведы смогли выставить тридцать два линейных корабля, двадцать фрегатов, порядка шестидесяти различных судов меньшего класса, а также просто невообразимо огромное количество галер. Это почти в полтора раза превышало то, что мог выставить Ушаков. При этом русский флот усилился благодаря всем кораблям, которые удалось когда-то отправить в Пруссию. Ещё нужно брать в расчёт то, что привезли с собой англичане.

Английский флот стоял чуть в стороне, лишь только два быстрых фрегата, направленных на разведку, смогли примерно посчитать, сколько вымпелов привёл адмирал Нельсон. Оказалось, двадцать два фрегата и ещё некоторое количество вспомогательных кораблей. Ну, а если суммировать все силы противника, как и реального, так и потенциального, то силы врага более чем в два раза превышали то, чем обладал русский Балтийский флот.

Если бы не было громких побед на море, если бы остро не стояли задачи и не решался вопрос об итогах войны России и Швеции именно на море, то самым практичным и логичным было бы отступить. Вот только без боя в существующих реалиях Ушаков сдаваться никак не хотел. Оставалась ещё надежда на то, что англичане не станут вмешиваться в свалку, а лишь своим присутствием попытаются напугать русских.

С галер полетела вторая партия ракет, а в это время набирали ход брандеры.

— Мало, их всего два, — сказал капитан корабля, когда два брандера под парами двинулись вперёд на шведские корабли.

Пытающийся сохранять невозмутимость капитан флагмана, ещё недавно со строгостью искавший глазами того мичмана, который, вместо боевой работы, восклицал, радовался, сам не сдержался.

Ушаков также сожалел, что две недели назад ему передали всего лишь три небольших кораблика, два из которых сразу же превратили в брандеры, а один назначили разведчиком. Судёнышки имели небольшую по габаритам паровую установку, относительно корпуса корабля, гигантские колёса по бокам, могли развивать скорость до восемнадцати узлов. И это было более чем много.

Лейтенант Серов не знал, что ему делать. То ли радоваться, то ли огорчаться, он терялся в своих чувствах и эмоциях. Он, недоучившийся в Морском шляхетском корпусе, из бедных дворян, сейчас делал головокружительную карьеру. Нижегородская пароходная компания искала хоть кого для испытания своих новых пароходов. Отслеживались даже те слушатели, которых отчисляли по разным причинам из навигационных школ, или вот как Серова, из морского корпуса. В компанию нужны были испытатели, опытные моряки или хотя бы какие-нибудь, но моряки. Вот так и попал в Нижний Новгород Аркадий Семёнович Серов.

Он не был отчислен за неуспеваемость, напротив, парень старался выучиться, мечтая, подобно Крузенштерну, отправиться в далёкие края и увидеть неизвестные страны. Но мы предполагаем, а Бог располагает. Умер батюшка, и Аркадию пришлось срочно ехать в своё убогонькое, на десять дворов, поместье. Там срочно женился, загулял. В общем, пропустил полгода занятий, по нынешним правилам его и отчислили.

И теперь этот молодой мужчина, как полгода сперва работал, а потом и служил на Нижегородском пароходостроительном заводе. Ему и предстоит сегодня испытывать новый брандер.

Судёнышко всё больше набирало скорость, выдавливая из машины всё, на что она только способна. А способна она была перемещаться со скоростью до восемнадцати узлов, хотя заложено всего шестнадцать.

— Митька, жилет надевай! — скомандовал Серов.

— Так точно, ваш бродь, — ответил единственный подчинённый лейтенанта Серова.

— И закидывай уголь сколько есть. Минута, и прыгаем. — кричал лейтенант.

Жилеты из пробкового дерева начали вводить только лишь на Нижегородском пароходостроительном заводе. Оказалось, что вещь очень даже практичная, необыкновенно нужная на флоте. Дорого, правда, очень выходит. Пробковое дерево не такое уж дешёвое в России, а с прекращением торговли с Англией и вовсе стало на вес золота. Может, где-то и не так, но в Нижнем Новгороде ценят своих испытателей, потому и были