— Поцелуй меня, — мой голос прозвучал как тихая мольба. Его серо-голубые глаза, охваченные бушующими эмоциями, столкнулись с моими, в поисках истины, не поддающейся словесному описанию.

В уголках его губ дрогнула нерешительная улыбка, а щеки окрасил румянец оттенков зашедшего солнца.

— Сирин, — пролепетал он, отводя взгляд в сторону, — верно ли я тебя расслышал?.. Поцеловать?

Озорные искорки заплясали внутри меня, и я тихонько хихикнула.

— Разумеется, я подшучиваю над тобой забавы ради, — проворковала я, наслаждаясь игрой эмоций, что мелькали на его осунувшемся лице.

С нарочитой медлительностью я протянула руку вверх, мои пальцы скользнули по изгибу его шеи. Затем я привлекла Рати ближе к себе: расстояние между нами стало таять, как снег под палящим солнцем.

И прежде чем он успел опомниться, я с жаром приникла к его губам, как и желала, без малейших промедлений. Сильные, но в то же время бережные руки обвили мою талию, помогая приподняться. Я оказалась у него на коленях, наши тела вплотную прижались друг к другу — под шум завывающего ветра за окном возникла новая мелодия — вожделения и страсти.

Я запустила пальцы в его буйные кудри, упиваясь ощущением прилива сил, проникавшим в меня с каждым поглаживанием, с каждым соприкосновением наших губ.

Рати шумно выдохнул мне в шею, крепко сжимая мою талию. Наш поцелуй затягивался и становился глубже, но мне хотелось большего. Я жаждала ощутить прижатое к моей спине его теплое тело. Впрочем, для этого было еще слишком рано. По крайней мере, я знала, что прежняя Шура этого не одобрила бы и сгорела бы от стыда. Хорошо, что мы похоронили ее в той могиле, в которую она свалилась. Глубокая, темная могила.

Внезапный всхлип разнесся по комнате.

Рати отшатнулся, его нижнюю губу пронзила острая боль, и рубиновая капелька крови стекла по подбородку.

Он коснулся места, где выступила кровь, и ошарашенно взглянул на свою руку.

Ой. Видать, я немного увлеклась своими думами.

Я перехватила его руку, поднося кончики пальцев к своим губам. Металлический привкус крови приятно обволок язык, как горько-сладкий эликсир. В груди разлилась небывалая теплота — потусторонняя мощь, пульсирующая жизнью.

— Спасибо, мой милый мальчик. Теперь ты действительно выручил меня в полной мере.

* * *

Старые половицы скрипят под нашим весом — единственный источник звука, когда мы ступаем по рубиновому коридору особняка.

Я прямо-таки ощущала, как во мне разливается жизнь. Я жива и никогда не испытывала большей радости!

Хватаю Рати за руку и тяну за собой по коридору. После моего укуса он был на редкость молчалив. Глупец. А ведь стоило бы быть благодарным, что укусила именно его, а не кого-то другого… Выбор же имеется.

Я сдержанно хихикаю в процессе внутреннего диалога с моей недавней знакомой из сада с белоснежными розами — мой мелодичный смех разлетается эхом на весь коридор.

Без предупреждения рывком притягиваю Рати к себе, заставая его врасплох. Юноша спотыкается, но я обхватываю его за плечи и поворачиваю вокруг, прижимая спиной к стене.

Он хрипит и удивленно вскидывает на меня брови. Мои губы в считанные секунды оказываются вблизи его губ, и я готова завладеть тем, что отныне принадлежит мне во всех смыслах.

Поцелуй получается коротким и смазанным, так как Рати прерывает меня, и едва различимым шепотом обеспокоенно произносит: — Сирин, я…

Прижав палец к его устам, заставляю его замолчать.

— Ш-ш-ш… Кто-то вот-вот побеспокоит нас, мой милый. — шепчу ему прямо на ушко, слегка прикусывая его.

Как по мановению руки, по коридору разносится звук нескольких шагов, становясь отчетливее с каждым мигом.

Глаза Рати тревожно расширяются, он ловит меня за руку и устремляется за поворот коридора.

Его миниатюрные пальцы исследуют причудливые детали деревянной резьбы на стене, увитой плющом. Раздается тихий щелчок, и декоративная панель сдвигается в сторону, открывая небольшой проход в темноту.

Он втаскивает меня в проход — тот настолько узок, что приходится жаться друг к другу. Вскоре с другого конца доносится сдержанный голос Агния и смешки Юргиса — они пропадают за дверями каких-то комнат.

Трепет и азарт захватывают меня. Я лукаво улыбаюсь — вокруг кромешная тьма, но мне почему-то чудится, что Рати увидел мое оживление, и от этого тело его напряглось.

Пользуясь ночным зрением, продвигаюсь в темноте потайного хода на звук мужских голосов.

— …Яд упыря заставляет ее гормоны подскакивать. В таком состоянии она не контролирует свой разум. — слышу тихий голос Агния, когда оказываюсь рядом с тем местом, куда они вошли. — Матка упырей обычно подпитывает всю стаю своей тантрической энергией, которую она источает. Я видел, как тяжело ей дается борьба с ее влиянием.

Возникшая пауза заставила меня усомниться в том, что в комнате с ним есть кто-то еще, но тут послышался на редкость серьезный голос Юргиса.

— Так что же удерживает ее от полного обращения? Сомневаюсь, что девка настолько сильна сама по себе, чтобы противиться этому.

Агний шумно вздохнул, прежде чем ответить: — Да… У меня есть предположение, что только метка Морана удерживает ее от полного перехода.

— Значит, она не обернется? Это же хорошая новость, да?.. В нашей любящей семейке не прибавится на еще одно чудовище, ха! — Юргис прыскает от хохота.

Однако Агний обрывает того холодным замечанием.

— Думаю, обратиться она сможет лишь в одном случае. Если успеет испробовать крови… Человеческой крови.

— Успеет до чего?

— До полнолуния. Оно через неделю.

Я прикусываю щеку и обхватываю себя за локти. Мне вдруг становится безумно холодно. Зябко и неуютно.

Две руки горячо обвивают меня сзади.

— Я здесь. — шепчет мне на ушко Рати, уткнувшись щекой в мое плечо.

— …Есть мысли, как уговорить нашего большого белого волка выпустить мышонка на волю? — раздается голос Юргиса.

— Куда именно? Такие, как она, уничтожали десятки деревень на протяжении всех времен. Мы не можем отпустить ее в подобном состоянии.

— Как будто нам есть дело до этих убогих деревень!

— Я и не думал о деревнях, Юргис.

— Оу. А, так вот что… Значит, теперь ты печешься об этой человечке? С чего вдруг?

— Она кое-кого мне напоминает. Шура, она… Такая же невинная. — услышала я вдумчивый голос Агния. — Возможно, это и помогает ей так долго противостоять этому темному влиянию.

По комнате прокатился лошадиный смех Юргиса.

— Вот это сюрприз, братец! Какое любопытное откровение. Девственница… А я-то думал, почему вкус ее губ такой… особенный. — он выдержал паузу. — …Ой?

Тут же раздался сильный удар по стене — что-то жестко прижали к ней, отчего я вздрогнула и еще сильнее прижалась к Рати.