class="p1">— Что, решил отлупить мою прекрасную физиономию? Ну давай, Агний. За дело! — издевательски протянул Юргис.

Последовало гнетущее молчание.

— Твоя ненаглядная Шура уже не столь невинна, как прежде. Это уже не та девочка-божий одуванчик, которую мы впустили в наш дом месяц назад. Помни об этом, Агний. — прорычал рыжий волколак.

Приглашение на бал

В тишине нашего скрытого в стене алькова воздух сгустился от волнения.

Голос Рати, пронизанный беспокойством, прорвался сквозь тишину.

— Это правда, Сирин? Ты превращаешься в упыря?

Я заколебалась, прикусив губу.

— Я не знаю…

Признание сорвалось с моих уст сродни заблудшему шепоту. Эйфория, охватившая меня некогда — пьянящая смесь власти и сексуального влечения, — рассеялась.

Рати чуть придвинулся ко мне, его тепло составляло контраст с пронизывающим меня ознобом.

— …Это ты меня целовала тогда или упырь заставил тебя это сделать?

— Не все ли равно? — парировала я, скривив губы в улыбке, прислонившись к нему спиной. — Ты жаждешь этого тела, не все ли равно, кто им управляет?

С нарочитой медлительностью я выгнула спину навстречу ему, как кошка, потягивающаяся в лучах солнца. Моя щека прижалась к его — прикосновение, от которого по телу прокатилась теплая истома. Дыхание Рати сбилось у моего виска, я ощущала, как бешено колотится его сердце. Власть над ним опьяняла.

Мой смех негромко отозвался в полумраке — сладостный и жестокий одновременно.

— Скажи мне, — прошептала я, — ты боишься ту, в которую я превращаюсь? А может, горячо мечтаешь о ней?

Рати помедлил, прежде чем робко положить ладони на мои бедра: ткань платья податливо смялась под его пальцами. Но это была лишь малая толика того, чего я действительно хотела. Ну почему я постоянно должна учить мужчин, как правильно со мной обращаться?

Я накрываю его руки своими, направляя их вверх — к талии, ребрам и выше. Его дыхание сбивается, когда я накрываю его ладонями свои упругие груди. Помогаю ему сжать их, запрокидывая голову на его плечо и обнажая шею для его поцелуев.

Но он не делает так, как хочу я. Вместо этого Рати отдергивает руки, словно обожженный накалом моего внутреннего огня. Он вжимается спиной в перегородку, обхватив себя за локти.

— Сирин, так нельзя! Мне кажется, что это делаешь не ты, — его голос — хрупкая нить, сотканная из сомнений и опасений.

На моих губах расплылась ехидная улыбка, а в глубине кошачьих глаз вспыхнул озорной огонек.

— Ну же, Рати… убеди меня, что ты не мальчишка, — поддразнила я. — Докажи мне, что в глубине тебя все-таки заложен мужчина.

Сделав стремительный шаг вперед, я хотела преодолеть разрыв между нами. Но стена под весом Рати поддалась и сдвинулась в сторону, выбросив его в коридор.

Выбравшись из скрытого прохода, я нависла над ним.

— Вот дурак… Но, черт возьми, какой же хорошенький дурак!

Я надавила каблуком на его грудь, пока тот не застонал от боли.

В этот момент Юргис и Агний как раз выходили из кабинета, и на их лицах выразились одновременно удивление и беспокойство, когда они заметили нас в коридоре.

Я изящно убрала каблук с груди Рати, и по губам расплылась невинная улыбка: я оглянулась на них с притворным удивлением, вскинув ресницы.

— Что вы так уставились на нас, братцы? Я просто сдувал пылинки с прекрасных ножек Сирин, — заявил Рати со всей серьезностью. — А теперь мы пойдем развлекаться в мою комнату!

С этим он схватил меня за руку, увлекая за собой подальше от немигающих взглядов Юргиса и Агния. У меня внутри все клокотало от веселья: я оглянулась через плечо и подмигнула мужчинам, которые смотрели, как мы уходим — оба были совершенно ошарашены.

— Ратиша, — позвал Агний, его тон показался мне крайне серьезным. — Зайди ко мне в кабинет через час. Нам нужно переговорить кое о чем.

Стоило нам отойти дальше по коридору, как Рати прильнул ко мне и заговорщически прошептал на ушко: — Забудь о них. Агний просто жутко ревнует.

Путь к его покоям казался одновременно знакомым и чужим — лабиринтный переход сквозь тени и многочисленные повороты коридоров.

Дойдя до двери, Рати немного помедлил, прежде чем распахнуть ее. Комната была залита приятным светом ламп с зеленоватым отливом и пахла свежестью. На просторной кровати с меховыми одеялами виднелись различные пожитки: беспорядочно разложенные книги, какие-то побрякушки с ярмарки и остатки блинов на тарелке, которые Кирилл приготовил вчера.

— Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, Сирин, — протянул Рати, отступая в сторону, чтобы позволить мне войти первой. — Я редко бываю здесь, ибо предпочитаю прогулки на свежем воздухе. Все-таки у меня есть привилегия — когда хочу, тогда и гуляю. А не как эти… Лапти блохастые, по недельному расписанию.

— Что ж, спасибо. — улыбнулась я, изучая преобладающий зеленый цвет в убранстве. — Но к чему мне быть здесь, коли тебя здесь не будет?

Ой, как понравился ему мой ответ! Пряча счастливую улыбку за сжатым кулачком, парень зажег еще несколько свечей.

Устроившись у камина, мы разлеглись на меховом ковре. Рати восседал, скрестив ноги, его голубенькие глазки лучились теплом, а я откинулась на мягкий топчан рядом, закинув ноги на его колени.

— Как насчет игры? — предложила я с легкой игривостью в голосе.

Рати приподнял бровь, заинтригованный и в то же время настороженный.

— Что за игра?

Наклонившись вплотную, я прикоснулась теплым дыханием к его уху, нашептывая условия.

— Игра на твою внимательность. Тебе придется по душе. Но если проиграешь, будешь должен мне одно желание. Уговор?

— …Ну что ж, — неуверенно произнес он, хотя я уже видела, как в нем разгорается искорка азарта. — Уговор.

— У тебя будет целых три попытки. Приступим же, — с довольной ехидцей объявила я, накручивая на пальчик прядь своих волос. — К вам приехала мадам, принесла свой чемодан. В чемодане сто рублей и записка с наставленьем. Вам не велено смеяться, не канючить, и не надуваться. Не говорить ни «да», ни «нет», и не… вожделеть меня. Вы поедете на бал?

Рати нахмурил лоб, осмысливая мои слова, и стало ясно, что он не совсем улавливает суть дела.

— Я… поеду на бал, — неопределенно ответил он.

— А! Запретное слово! — воскликнула я, притворяясь разочарованной. Но это было лишь начало моего коварного плана.

— Сирин, я не понимаю смысла этой игры! Давай сыграем во что-нибудь другое…

— Сперва закончим эту. Что ты наденешь на бал?

— Костюм.

— Он будет белым, словно снег? Или черным, как…

Так и захотелось сказать «как глаза Морона», но я предпочла отбросить мысли об этом чудовище.

— Нет, — живо возразил Рати. — Он