Я вскинула брови. Коррина угрожает Рэйнару или мне показалось? Однако Рэйнар лишь небрежно усмехнулся словам миэри.

— Если Совет посчитает нужным спросить меня о моих привязанностях, я, без сомнения, расскажу о них. А отбор идет своим порядком.

Миэри, казалось, осталась недовольна таким ответом. Однако придвинулась к Рэйнару еще ближе. Надеется, что он станет ее целовать? Я покрепче перехватила кувшин с вином, не в силах представить, как мне вести себя в таком случае. Отвернуться или сразу обернуться волчицей и загрызть Коррину?

— Я наблюдала бессчетное количество волчиц из низшей касты, на которых мои братья — вы же помните, что у меня когда-то были братья — обратили свое внимание, — вкрадчиво заговорила Коррина. Ее голос была тихим, отчего невольно хотелось к нему прислушиваться. Вот я увидела, как пальчиками миэри дотронулась до пальцев Рэйнара, а мне захотелось эти самые пальчики ей переломать. Да так, чтобы срослись неправильно, совсем как нога ее папаши. Я ужаснулась собственным кровожадным мыслям. Коррина же продолжала шептать, поглаживая уже ладонь Рэйнара: — И каждая из этих бедняжек думала, что произойдет чудо, и знаки ирримэ проявятся. Но ведь все знают, что альфа должен искать ирримэ лишь среди наследниц других стай. Это закон. Слуги должны быть со слугами, а охотники — с волчицами-охотницами.

Я вспомнила проявившиеся знаки Верены. Что-то тут одно с другим не вяжется.

— А знаки могут явить себя, если, к примеру, кто-то из миэри влюблен? Я не имею в виду в Рэйнара. В альфу Рэйнара, — добавила я, поймав бешеный взгляд альфы.

Коррина приподняла брови, явно возмущенная тем, что я посмела подать голос.

— Глупости, — отрезала она. — Такого быть не может.

Я кивнула. Спорить с ней означало выдать Верену.

— Но так было не всегда. Мы все помним, какие события привели к этому запрету, — голос молчавшего все это время Рэйнара прозвучал резко.

— Я с удовольствием расскажу эту историю, Рэйнар, — Коррина почти выдохнула имя альфы. — Мне кажется, нам всем будет полезно вспомнить ее, — волчица метнула на меня хитрый взгляд из-под ресниц.

Я, стиснув зубы, наблюдала за ее дешевыми ужимками. Но Рэйнар будто не слышал и не видел Коррину. Его взгляд был устремлен мимо сидевшей рядом волчицы.

— Я наслышан о вашем таланте рассказчицы, — учтиво ответил наконец он, а Коррина от этой похвалы просияла. Она чуть пригубила вина из кубка и начала неторопливый рассказ.

— Тысячи полнолуний назад жил один альфа, его звали Сайг. Он был из редкой породы оборотней, обладающим волшебным даром. Сайг мог вылечить любую, даже самую тяжелую рану, но мог и наслать сильнейшее проклятие. У альфы была единственная дочь, в которой он души не чаял, поэтому для Сайга оказалось настоящим потрясением, когда она сказала, что стала ирримэ волка из низшей касты. Ко всему прочему, она сообщила, что скоро альфа станет дедушкой. И хотя в те давние времена волки могли искать свою ирримэ в любой касте, альфа Сайг был слишком честолюбив, чтобы позволить дочери стать спутницей жизни простого слуги.

— Поговаривали, что Сайг был безумен, — фыркнул Рэйнар.

— Теперь об этом можно лишь догадываться, — прошептала Коррина голосом соблазнительницы, однако Рэйнар никак не отреагировал, продолжая смотреть вдаль. Я же с нетерпением ждала продолжения.

— Сайг проклял свою дочь и ее нерожденное дитя, попутно наслав на всех оборотней Проклятие Черной Луны, как он его назвал. Сайг решил, что теперь ни один оборотень не сможет обрести ирримэ вне своей касты, а также ни одна волчица не сможет понести от волка из другой касты. Чтобы его проклятие невозможно было отменить, он всадил себе в сердце серебряный кинжал.

— Ничего себе, подгадил потомкам! — возмутилась я, и только когда Рэйнар повернул голову в мою сторону, поняла, что сказала это вслух. — А что стало с его дочерью?

— В день, когда было наложено проклятие, она потеряла ребенка, — ответил Рэйнар. Под его тяжелым взглядом я нервно переступила с ноги на ногу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И что, никто не пытался снять проклятие?

— Пытались. И не раз. Все без толку. Проклятие Черной Луны определяет, в кого нам влюбляться и от кого заводить волчат, — невесело усмехнулся Рэйнар.

— Рэйнар, — ладошка Коррины легла альфе на щеку, из-за чего тому пришлось повернуться к волчице лицом, — но при чем здесь это? Почему мы вспоминаем события, произошедшие тысячи полнолуний назад?

— Я говорю лишь о том, что в любом правиле есть исключения. А нас загнал в рамки безумец, ослепленный честолюбием.

Я жадно ловила каждое слово Рэйнара. Он говорил так, будто пытался в чем-то убедить не миэри, а самого себя. Для меня же эта информация была новой. До этого я как-то не задавалась вопросом, почему у оборотней существует такое строгое правило насчет поиска ирримэ. Говоря откровенно, мне было плевать, потому что оставаться здесь я не планировала.

— Но как вы можете даже думать о таком! — нахмурила Коррина, однако руки не убрала. — Вы же видели, что произошло у Волчьего Камня! Вы же видели, что метки явили себя!

— Я говорю лишь о том, что мы свободный народ, — устало вздохнул Рэйнар. — Нельзя запрещать волкам быть с теми, с кем им хочется. Наш закон должен быть лояльнее.

Коррина удивленно покачала головой.

— Но, Рэйнар, ведь тогда разный сброд будет думать, что они вправе претендовать на альфу. Вы же не можете утверждать, что какая-то выскочка из низшей касты может стать спутницей жизни вожака? Низшая каста изначально слабее. Мне представить страшно, какие волчата получатся от такого союза… Хотя о чем это я… Их не получится вовсе!

Я поняла, что под сбродом в данной ситуации Коррина имеет в виду меня и не смогла сдержать охватившей меня ярости. Да кто она такая? Дрянь блохастая!

— Вина, миэри? — любезно предложила я, делая шаг к Коррине. Та не успела ответить, потому что я, сделав вид, что запнулась, всплеснула руками и опрокинула содержимое кувшина прямо на голову миэри. Она взвизгнула и вскочила на ноги. Струйки вина живописно стекали по волосам прямо в нескромный вырез платья. Я не успела порадоваться осуществлению маленькой мести, потому что в этот момент около меня что-то просвистело, а миэри с удивленным вскриком снова осела на покрывало.