Я приподнялась на цыпочки и коснулась губами подбородка Рэйнара. Он был так высок, что до губ я не смогла дотянуться. Да это привело бы к ненужным осложнениям.

— Ты должен, — просто сказала я, — ты должен найти свою ирримэ. Но это не я.

Рэйнар сжал губы в линию. Резкий рисунок его скул обозначился еще четче. Я убрала его руки со своих плеч, задержав ладони в своих чуть дольше, чем было необходимо, наслаждаясь теплом его длинных пальцев.

А потом я развернулась и ушла. Пока я возвращалась в свою комнату, слезы текли безостановочно.

С самого утра я чувствовала себя ужасно: голова кружилась, меня то и дело прошибал липкий пот, а во всем теле ощущалась такая слабость, будто я была перышком, которое может унести порыв ветра. Фира заметила мое состояние за завтраком и освободила от работы, лично проводив в комнату, оставив мне еды и проверяя несколько раз в течение дня. Она же поставила рядом с моей койкой ведро с холодной водой, в которой я смачивала полотенце и обтирала потное лицо.

— Я наверняка чем-то отравилась, — прошептала я, схватив смотрительницу за руку, когда на ужин она принесла мне наполненную жареным мясом тарелку. От аппетитного запаха меня затошнило, и я поспешно отвернула голову.

— Сегодня полнолуние, Лита, — с жалостью ответила она. — Неужели ты забыла?

— Вот черт, — выдохнула я. С этим отбором ирримэ я и правда совершенно позабыла, что сегодня ночью мне предстоит выть на луну. А ведь до того, как приехали претендентки, я исправно вела свой импровизированный календарь. Но неужели это правда? Неужели все это действительно происходит со мной? Я облизала пересохшие губы. — Почему мне так плохо, Фира?

Смотрительница погладила меня по руке.

— Девочка, я не хотела пугать тебя раньше времени, но первое обращение всегда проходит тяжело. Во времена Великого Гона, когда были обращены все смертные, многие не выжили, — осторожно начала она.

— Да, я помню, вы рассказывали о младенцах, — я поморщилась, когда смотрительница положила мне руку на лоб. Любое прикосновение раздражало. Я и платье давно скинула, лежа в одной промокшей от пота сорочке. Хоть бы это маленькое чертово окошко пропускало чуть больше свежего воздуха!

— Были не только младенцы, — пробормотала она. — Среди погибших.

— О чем вы?

Фира обмакнула полотенце в ведро с водой и положила мне на лоб. Однако облегчения, даже секундного, это не дало.

— Каждый организм по-своему перенес вирус, который нам передали оборотни. Кому-то повезло, как мне, и первое обращение прошло успешно. А кого-то вирус убил. Они просто сгорели в лихорадке, лишившись рассудка.

— Значит, я умру, — я хрипло рассмеялась. — Хорошая перспектива. Сумасшествие и смерть.

— Неправда! Ты молода и полна сил! — одернула меня смотрительница. — А среди тех обращенных погибали в основном старики.

Последние слова Фиры я уже не разобрала, меня вдруг скрутил такой спазм боли, что я выгнулась на кровати, вцепившись в простынь. Я закричала, да так сильно, что заложило уши. Крик перешел в вой. Тело изнутри жгло огнем, внутренности будто выкручивали чьи-то безжалостные руки. На задворках памяти всплыло воспоминание, как однажды я подхватила какой-то вирус и несколько дней провалялась с температурой под сорок. Тогда мне казалось, что я умираю. Так вот те ощущения были просто ничтожны в сравнении с тем, что я испытывала сейчас. Новый приступ боли атаковал тело, родившись на кончиках пальцев рук и пробежав до самых пяток. Я снова закричала. Да так громко, что сама испугалась.

— Лита, девочка, держись! — словно издалека донесся голос Фиры, в котором явно слышался страх. — Я позову альфу, он должен быть рядом.

— Нет… нет… — шептала я. — Не надо. Он занят.

Конечно, он занят. Расточает комплименты Коррине, танцует под луной с Айрин или ужинает с Торой. Какое ему дело до обращенной служанки.

— Глупости, он должен быть рядом! Ты его первая обращенная!

— Я сказала, нет! — выкрикнула я, а потом очередной приступ боли, во время которого мне показалось, что тело выворачивают наизнанку, заставил позабыть обо всем.

Жар, бешеный жар, сжигающий каждый миллиметр тела… Спорящие голоса, шаги по каменному полу, дуновение ветра, не приносящее такой желанной прохлады.

— Давай, девочка, сейчас тебе станет легче.

Знакомый голос, к которому я потянулась всем существом. Знакомый хвойный запах. Знакомые сильные руки на моем теле.

— Рэй… — простонала я, прижимаясь к крепкой груди и все еще не веря, что он пришел. — Мне больно.

— Я знаю. Но будет легче. Верь мне.

Запах воды. Твердая земля под спиной. Почувствовав прикосновение рук Рэйнара к своей сорочке, а затем услышав и характерный треск разрываемой материи, я начала сопротивляться. Что еще придумал этот волк?

— Нет… нет…

— Верь мне, Лита.

Холодный ночной воздух коснулся моего обнаженного тела, подарив мимолетное облегчение, а затем Рэйнар снова поднял меня на руки и куда-то понес. Когда холодная вода сомкнулась над моим телом, я задохнулась от неожиданности, подумав, что Рэйнар решил меня утопить. Но он держал крепко. А жар, исходящий от его рук и тела, мог бы посоперничать со сжигающим меня. Какое-то время прошло в борьбе ледяной воды и лихорадки, но наконец последняя стала отступать, и я почувствовала себя лучше. Сфокусировав зрение, я поняла, что Рэйнар стоит посреди озера и держит меня на руках.

— А как же свидания? — спросила я, глядя на идеально круглый лунный диск. Яркая желтая луна приковывала мой взгляд. — Свидания с миэри?

— Неважно, — отрывисто бросил Рэйнар.

— Но как же они…

— Я сказал: это неважно, — отрезал он.

Я закрыла глаза и позволила себе расслабиться и насладиться близостью Рэйнара. У меня хотя бы останется это воспоминание. Я буду бережно хранить его. Там, далеко, в своем мире.

Когда мое тело перестала бить лихорадка, Рэйнар, крепко прижимая меня к своей груди, вышел из воды.

— Я могу идти сама, — попыталась я вывернуться из его объятий.

— Нет, не можешь.

— Ты сегодня настроен приказывать? — недовольно спросила я.

— Я настроен провести это полнолуние с тобой, — мягко сказал он.

Я наконец взглянула в его глаза, только сейчас осознав, что осталась без одежды. Однако во взгляде альфы если и читалось желание, то оно было скрыто под волнением и страхом. Что это с ним? Я вообще считала, что это чувство ему неведомо.

«Наверняка переживает, что пришлось перенести состязание», — подумала я, крепче прижимаясь к Рэйнару и вдыхая запах хвои и свежести. Сейчас мне не хотелось думать ни о каких ирримэ, ни о состязаниях, ни о том, что где-то там, в замке, его будущая спутница жизни. Я вдруг отчаянно захотела, чтобы этой ночью он принадлежал только мне.