сейчас он спешно пытался наверстать упущенное. Другим, может быть, знание языков и без надобности, а ему в самый раз, потому что, усвистав из Гардарики и став из девушки парнем, Эрвин решил, что будет жить долго и счастливо, никому не подчиняясь, но и не делая никому зла, если, конечно, они этого не заслужили. Ну а чтобы претворить этот план в жизнь, надо было многое знать и еще больше уметь. Поэтому Бойд не только читал, учил и запоминал. Он вовсю упражнялся, ежедневно кастуя палочкой, как минимум, час-полтора, и не забывая при этом выделить время на восстановление прежних навыков.

Однако, если найти заброшенный класс, в котором можно отрабатывать чары и трансфигурацию, совсем несложно, — замок-то огромен и заселен едва ли на треть, — то получить доступ в зельеварню, прочно оккупированную сукой Снейпом, невозможно в принципе. Так что пришлось Эрвину оборудовать собственную зельеварню. Хорошо хоть, что, отправляясь в Хогвартс, он взял с собой все необходимое, включая кое-какие алхимические приблуды. Однако поиски подходящего для лаборатории места заняли довольно много времени, и это при том, что у него хватило ума найти в старом издании «Истории Хогвартса» план-схему замка. Кроки[3], а это были именно они, были выполнены достаточно грубо и не покрывали всей территории школы, но зато на этой своеобразной карте были представлены кое-какие помещения, о которых обитатели Хогвартса даже не подозревали. Забросили еще в давние времена и забыли за ненадобностью.

Одно из таких помещений как раз удовлетворяло требования Эрвина, как по размерам и уединенности, так и по скрытности. Там, на вершине давным-давно никем не посещаемой Дозорной башни, Эрвин разместил привезенное в Хогвартс оборудование, спрятав и заперев вход в лабораторию с помощью найденного в хранилище Бойдов древнего артефакта. Теперь у него появилась возможность варить все подряд, и первым, что он сделал в этой своей личной зельеварне, стали два «чисто женских снадобья». «Песнь Фрейи» действовала, как легкий наркотик, снижая напряжение, поднимая настроение и чуть-чуть демпингуя женское либидо. Ничего аморального, но, если дойдет до дела, элексир может поспособствовать получению девушкой настоящего удовольствия от секса. Все остальные зелья, так или иначе связанные с женскими надобностями, Эрвин принес с собой из Гардарики, а вот это снадобье отчего-то не взял. Впрочем, на всякий случай он сварил еще целую пинту[4] снадобья, уменьшающего неприятные ощущения во время регул. Ему это было уже без надобности, но Белле в будущем может понадобиться, а может быть, нужно уже и сейчас. Иди знай, начались у нее уже месячные или нет?

«Спросить, что ли? А морду лица не набьет?»

Однако, если с зельеварением и традиционной местной магией все как-то устроилось, то вот с Гардарикской боевой волшбой дела обстояли хуже некуда. Ее просто негде было тренировать. В особенности это касалось огня. Лед еще так-сяк можно было опробовать даже в помещении обычного размера. Ментальные посылы получалось отрабатывать на других учениках, но вот огонь… Во-первых, опасно. А ну как полыхнет в полную силу? А во-вторых, для огненных конструктов просто не было достаточно места. Их бы следовало отрабатывать над гладью воды, но Черное озеро не подходило из-за близости к Хогвартсу. Днем многие увидят его экзерсисы, ночью тем более. А между тем, огненный бой являлся наиболее эффективным оружием из всех возможных. И в том, что это так Эрвин смог убедиться вечером 31 октября.

Хэллоуин странный праздник, и праздник ли, это вообще? В Гардарике его не отмечали, — там Велесова[5] ночь была не слишком популярна, — а Эрвин Грин слышал про Хэллоуин лишь краем уха. Где наемники, и где маскарад? В общем, Эрвин ничего особенного в этом дне не находил, но раз вся школа празднует, то почему бы и нет. Однако возникал вопрос, что празднуем: Хэллоуин или победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть? Но, если второе, то отчего бы не помянуть по такому случаю тех, кто отдал за эту победу свою жизнь, оставив сиротой собственного сына? Но, нет. Не вспомнили. Ни за завтраком, ни за обедом, ни за праздничным ужином никто даже не поминал Поттеров, ни взрослые, ни дети, никто. Один бедный Гарри сидел за столом хмурый и нисколько не веселый. Ему как раз было о чем жалеть и кого оплакивать. Грустный день, особенно теперь, когда он наконец узнал, что отец его не наркоман, а мать не шлюха. И при всем при том именно Поттер заметил, что за факультетским столом отсутствует Гермиона Грейнджер. Только он один вспомнил, что ее не было и за обедом, а всем остальным было, вроде бы, пофиг.

Девочка, конечно, проблемная, кто бы спорил. Мало того, что маглокровка, отличница и книжки читает, — единственная гриффиндорка кстати, кого Эрвин постоянно встречал в библиотеке, — так еще и активна не в меру. На уроках руку тянет, лезет ко всем с советами и помощью, когда ее об этом не просят, и делает замечания, словно это ее обязанность. Потому и друзьями-подругами не обзавелась, а вот недоброжелателей нажила за эти два месяца, что называется, выше крыши. Слизеринцы ее презирают, потому что «места своего не знает» да еще и права качает, а привыкшие к бардаку и безделью гриффиндорцы — потому что храбрые и благородные хорошо учиться в массе своей не приучены, не умеют и не любят, а честность им нужна для того, чтобы прямо сказать: «правила и предписания нам не указ». Другое дело, что отсутствие девочки умудрились прошляпить и Макганагал со старостой Уизли, в обязанности которых как раз и входит следить, чтобы с детьми ничего не случилось.

Так вот, пока выясняли между собой, опрашивая девочек-соседок Гермионы по дортуару, пока соображали, что надо бы, наверное, сообщить декану, прибежал профессор Защиты от Темных Искусств и, сообщив, что в школе тролль, упал в обморок. Началась паника, и всем сразу стало не до Девочки-Которая-Где-то-Там, поэтому Поттер решил идти за ней один, — типа, предупредить, — но тут уже Эрвин не смог не поддержать инициативу своего друга-приятеля, но заставил, раз уж так, идти с ними Рона Уизли, являвшегося так сказать виновником торжества. Это он обидел Гермиону. Это из-за его слов она весь день проплакала в женском туалете на втором этаже. Так что пусть теперь искупает свою вину, и идет вместе со всеми искать Грейнджер.

О том, что делать этого не следовало, Бойд, увы, подумал только тогда, когда они вляпались по самое, «не могу». Толку от Уизли, как с козла молока. Впрочем, справедливости ради следует заметить, что перед «лицом» тролля все балласт: и Рон Уизли,