Алена хотела съязвить, мол, это Фокса с кичивынимали, а она не Фокс, гражданин начальник малость напутали, однако прикусилаязычок, вспомнив, что гражданин начальник не так уж сильно и напутал. ОднаждыМуравьеву и в самом деле пришлось отозваться на слезные мольбы писательницы,угодившей в обезьянник по подозрению в разбойном нападении, и на кого – наидола ее сердца, на кумира ее грез, на ненаглядного возлюбленного (все эпитетыв прошедшем времени, само собой разумеется!), на Игоря Владимировича Туманова.Разумеется, обвинение оказалось сущим бредом, но за своевременно оказаннуюнашей героине помощь начальник городского следственного отдела был щедрейшимобразом вознагражден, потому что Алена умудрилась вычислить, выследить и сдатьвнутренним органам страшную и ужасную рецидивистку по прозвищу Гном.[3]Со стороны Алены это была беспощадная месть, потому что именно Гном оказаласьвиновницей нескольких ран на обожаемой черноволосой голове, сломанного ребра влюбимом теле и кровоизлияния в прекраснейшем на свете черном глазу. НоМуравьева мало волновали движители рвения писательницы Дмитриевой. Он получилГнома, а главную героиню феерии, завершившейся перестрелкой в пригородномавтобусе, даже толком не поблагодарил, и отношения их от кратковременногобоевого товарищества вновь перешли в стадию взаимной язвительности. И наплеватьему было, что за полгода до этого Алена помогла раскрыть еще одно преступление– против несчастного бизнесмена, которого компаньоны заперли в психушку…Муравьев по-прежнему относился к ней иронически, считал взбалмошной и оченьнедалекой бабенкой (да кто его знает, может, он был совершенно прав) и несобирался этого скрывать.

– Спасибо, Лев Иванович, вы оченьлюбезны, но пока я еще на свободе, – с примирительными интонациями сказалаАлена и с трудом сдержала смешок, когда Нестеров при этих словах вдруг дернулсяи дико поглядел на свою соседку. – Мне нужна помощь совсем другого рода.

– Что, издательство перестало оплачиватьваши гениальные творения? – осведомился Муравьев, который понятно какотносился к творчеству Алены Дмитриевой и понятно с какой интонацией произнесслово «гениальные». – Деньжатами помочь?

Знавала Алена мужчин-шовинистов, но такого… Ивсе же она и теперь заставила себя сдержаться.

– Спасибо, пока не бедствую, –поблагодарила с достоинством. – Мне нужна всего лишь информация, ЛевИванович. А именно – сведения обо всех Еленах, которые проживают в доме номер17 по улице Контрольной. Это в Сормове, – зачем-то уточнила она. – Тоесть нужны фамилия и год рождения. Хорошо, Лев Иванович? Ну, пожалуйста, длявас это ничто, а для меня очень важно!!.

Последовала минута молчания. Сначала Аленарешила, что Муравьев обдумывает ответ пообидней, но, когда минута молчанияначала плавно переходить в аналогичную пятиминутку, забеспокоилась:

– Алло, Лев Иванович, вы где? Вы меняслышите?

– А вам зачем это знать? – осторожноспросил Муравьев.

– Что? Зачем знать, слышите вы меня илинет? – удивилась Алена. – Ну, просто мне показалось, что телефонотключился, вот я и…

– Да нет! – с досадой сказалМуравьев. – Про Елен про этих вам зачем знать?

– Нужно, – кратко ответила нашагероиня, которая, вообще-то, предпочитала отвечать полным ответом, но иногда еевсе же тянуло на лапидарность.

– Ну а мне не нужно тратить время на сборинтересующей вас информации, – сухо ответствовал Муравьев, и Аленапросто-таки увидела, как его рука отстраняет трубку от уха, кладет ее на рычаг,а потом нажимает кнопку селектора, чтобы дать секретарше твердое указание: никогдав жизни больше не соединять Алену Дмитриеву (Е.Д. Ярушкину тож) с начальникомследственного отдела городского УВД.

Слов нет, наша героиня была скромная девушка,в смысле, женщина. Но иногда приходилось наступать на горло собственной песне,и она решилась.

– Ключевое слово – Гном, – сказалаона. – А еще одно – Простилкин. Помните об этих делах? Конечно, оба они впрошлом, а вы чрезвычайно забывчивы, но вот ключевое слово, которое имеетотношение ко дню сегодняшнему: Нестеров. Виктор Нестеров. Вам что-нибудьговорит данное имя в сочетании со словом «взрыв»?

В трубке снова воцарилось молчание. А человек,которому это имя определенно кое-что говорило и который сидел рядом с Аленой,снова дернулся и снова уставился на нее дикими глазами. И даже прошипел что-товроде:

– С ума сошла!

Но Алена привыкла к беспочвенным обвинениям всвой адрес и к людской несправедливости, а потому только отмахнулась.

– Вы это серьезно? – спросил темвременем Муравьев.

– Пока не знаю, – не стала кривитьдушой Алена. – Но не исключено. Так поможете мне?

– Позвоню, – буркнул Муравьев иотключился.

Алена тоже.

– Какого черта? – немедленно взвилсяНестеров. – Кто вам дал право говорить обо мне? Дернул же меня черт заязык рассказать вам…

– Не поминай черта, а то… Знаете такойстаринный и очень полезный совет? – напомнила Алена. – А вы толькочто поминули это, причем два раза подряд. Как бы не явился… И вообще, что ятакого сделала? Так или иначе, вся ситуация с вами связана. Хотя бы тем, что высидите рядом со мной, вернее, я нахожусь в вашем обществе. А Льва Ивановичанадо было немножко возбудить, а то он и пальцем бы не пошевельнул. Вот я это исделала единственным доступным мне способом.

Нестеров покосился на нее как-то странно, иАлене показалось, будто он что-то хотел сказать, да удержался в последниймомент. И отвернулся, и уставился прямо перед собой. И вдруг, проигнорировавпредупреждение, пробормотал безнадежно:

– Какой черт принес вас в «Юбилейный»…

Алена промолчала, потому что отлично зналаимя, фамилию и отчество этого черта.

– Ладно, успокойтесь, – сказала онаустало. – Давайте посидим, подождем звонка Муравьева. Радио включите, чтоли, музыку послушаем. Вы что предпочитаете? «Авторадио»? «Наше радио»? «Радио7»?

Нестеров протянул руку, включил приемник инесколько раз нажал на панели – высветилась цифра 100. На этой волне в Нижнемработало московское «Радио 7 на семи холмах» – одна из самых любимых станцийнашей героини.

– Слушайте радио и ждите своегозвонка, – тем же непримиримым тоном проговорил Нестеров. – Может, идождетесь чего-нибудь. А я лучше пойду с мамашами поговорю. Могу поспорить, чтоузнаю от них про Лену гораздо раньше, чем вы.