Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мать-хранительница, разреши нам уйти, — промолвила женщина, которая открыла перед шабирой двери.
Поджав губы, Фейхель мотнула головой и вновь устремила взгляд на Малику:
— Ты пришла поклониться мне?
— Не тебе — твоему почтенному возрасту. Я хочу, чтобы вы знали, — сказала Малика, обведя рукой всех присутствующих, — я не буду женой хазира. И прошу вас пресечь неправдивые слухи.
— Чем мой сын тебе не угодил? — спросила Фейхель жёстким тоном.
— Я уважаю его как хазира, но не более.
— И что?
— Я не люблю его.
Казалось, что Фейхель подавилась воздухом и закашлялась, но вдруг запрокинула голову и расхохоталась. Совсем как Иштар. Глядя на хихикающих женщин, Малика сжала кулаки: как они смеют потешаться над моруной?
— В Ракшаде не принято набивать себе цену, — сказала Фейхель, успокоившись.
— Мать-хранительница, смею напомнить, что шабира прибыла из Краеугольных Земель. Они там все такие: цены себе не сложат, — заметила одна из женщин.
— Умом не блещу, а гонору… — добавила другая старуха, приняв многозначительный вид, и, склонив голову к плечу, обратилась к Малике: — Мы говорим не о тебе, а о недостатках тамошнего воспитания. Ваши матери расчётливы и лживы, а ваши отцы наивны и доверчивы. — Старуха посмотрела на мать-хранительницу. — Какие у них могут получиться дети?
— Такие, — сказал Малика и сняла накидку. Окинув взглядом женщин, повернулась к Фейхель. — Моя мать была замечательной женщиной и полюбила самого достойного мужчину. Я не позволю говорить о них в подобном тоне.
— Нельзя открывать лицо, шабира, — промолвила Фейхель, нахмурившись. — Ты нарушила закон.
— И не только этот. Я нарушила много законов.
Фейхель вздохнула:
— Знаю.
— В чаруш я занимала более выгодное положение. Я читала в твоих глазах твои мысли, а ты не могла этого сделать. Мне показалось это несправедливым.
Фейхель жестом подозвала помощниц; те встали за спиной матери-хранительницы и уставились на Малику.
— Что скажете? — спросила Фейхель.
— Хёск может не волноваться, — проговорила одна из старух. — Иштар не возьмёт её в жёны.
— Не возьмёт, — подтвердили другие.
Малика опешила. С одной стороны, такой вердикт старух её обрадовал, но с другой стороны — обидел.
Опираясь на подлокотники кресла, Фейхель с трудом встала. Приблизившись к Малике, пристально посмотрела ей в глаза:
— Я не хочу скрывать свои мысли. Читай.
Малика улыбнулась:
— Я тебе нравлюсь.
— Нравишься. Как ты познакомилась с моим сыном?
— Не помню. Иштар был другим человеком, которого я забыла.
— Верховный жрец рассказывал мне о вашем паломничестве. Ты его очень расстроила.
Малика кивнула:
— Я обещала Иштару молчать, но подвела его. Некрасиво получилось.
— Ты расстроила жреца, но не моего сына. — Фейхель притронулась холодными пальцами к подбородку Малики. — Прости меня, Эльямин. Мне надо было пригласить тебя в гости, как только ты приехала. И скажу тебе, почему я этого не сделала.
— Я знаю, почему. Ты считала меня расчётливой и лживой, и тебе стало обидно, что твой младший сын — твоя гордость — вдруг превратился в наивного и доверчивого простака. Но это не так, Фейхель.
Мать-хранительница вернулась в кресло. Прикрыв ноги пледом, усмехнулась:
— Иштар не возьмёт тебя в жёны. Хёску предстоит серьёзно поволноваться.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь.
— Мой муж посещал мою спальню одиннадцать раз. Я родила одиннадцать детей. Трое умерли, будучи младенцами.
— Ты хочешь сказать, что муж приходит к жене только ради зачатия?
— Рождение детей — это святая обязанность каждой жены. Беременность должна протекать в спокойствии. После родов женщина должна восстановиться и подготовить организм к очередному зачатию.
Малика потёрла лоб. Оказывается, она совершенно ничего не знает о Ракшаде. Думала, что жена по рангу выше кубары, а получается, что супруга — это всего лишь свиноматка. Муж посещает её раз в два года, а все остальные ночи проводит в доме наслаждений.
— Почему верховный жрец волнуется? — спросила Малика.
— Его дочери уже восемнадцать. Ещё пару лет, и она пойдёт в чей-то дом служанкой. Но Хёску стоит волноваться по другому поводу: как бы Иштар не изобрёл слово, обозначающее новый статус для женщины.
— Это как?
— Сейчас у мужчины есть кубары и жена. А может появиться ещё кто-то.
Малика отвела взгляд. Иштара меньше всего заботит правовое положение женщины, его интересует лишь положение её тела. Но если матери-хранительнице хочется думать о своём сыне, как о новаторе — пусть думает.
— Разве верховный жрец женат?
— Хёск вдовец, — ответила Фейхель.
Малика шумно выдохнула. Теперь всё встало на свои места. Она была готова побежать к Хёску и расцеловать его за то, что он приказал Кенеш подглядывать за Галисией. Разуверившись в чувствах дворянки, Иштар не сделает её свиноматкой.
— Мне говорили, что с тобой приехала девушка, которая мечтает выйти замуж за хазира, — произнесла Фейхель.
— Нет, — торопливо ответила Малика. — Она приехала меня поддержать и вместе со мной уедет.
И распрощавшись со старухами, поспешила в свои покои. Надо подумать, как преподнести Галисии нерадостные вести.
***
Поглаживая мокрые перила, Малика смотрела на умытый сад, а перед внутренним взором стояли голубые, как весеннее небо, глаза Галисии — лучистые, ожидающие счастья. Угораздило же дворянку влюбиться в Иштара.
Конечно, проще всего пойти сейчас к ней и, не подбирая слов, рассказать о незавидной участи жены. Но Малику глодал червячок сомнения. Ни в одной из книг о Ракшаде, ни в одном законнике не говорилось, что муж посещает жену лишь для зачатия. И может, так поступал отец Иштара, а Иштар поведёт себя по-другому. Так стоит ли расстраивать Галисию раньше времени?
Малика тяжело вздохнула. Как же не хватает человека, который ответил бы на все вопросы. Беседы с Кенеш, Хатмой или матерью-хранительницей вызовут ненужные толки. И что они могут рассказать? Хазиры надёжно спрятали интимную жизнь своих супруг за стенами другого дворца. Вот если бы найти документ, регламентирующий отношения супругов.
Перегнувшись через перила, Малика дотянулась до ветки и сорвала лазурный цветок. Вдохнув аромат, поморщилась: во рту появился приторный вкус мёда. Рассматривая восковые лепестки, усмехнулась. Старухи решили, что Иштар не берёт её в жены, потому она не отвечает каким-то требованиям. Конечно! Она не будет молчать, как того требует закон. Не будет сидеть в четырёх стенах и не позволит кому-то распоряжаться судьбами её детей. Зачем хазиру жена, способная разрушить институт брака?