Однако Иштару нравится её общество — Малика это чувствовала. Его тянет к ней нечто большее, чем половое влечение. Но с чего бы ему придумывать для неё новый статус? Разве шабира — дева-вестница — не занимает положение, отличное от положения кубары и жены? Или он хочет ввести её в Хазирад — сугубо мужское собрание? Тогда у Хёска действительно есть причины для волнений.

Как говорил Иштар: «Чтобы понять этот мир, в нём надо родиться». Малика подняла глаза к небесам: спасибо, что обделил меня таким «счастьем». Ну родилась бы она в Ракшаде, и что? До тринадцати лет просидела бы рядом с мамой, а потом попала бы в кубарат — сильно бы она поняла, как устроен этот мир?

Женщины, живущие вне дворца, не разбираются в правилах, царящих в нём. Так и дворцовые прислужницы не ведают, как живётся там — на «воле». Даже Фейхель — перед тем как стать матерью-хранительницей — не имела понятия, что такое кубарат. Интересно, каково ей теперь видеться с любовницами своего супруга? Ведь большинство старух — бывшие кубары. Похоже, что она, шабира, знает намного больше, чем ракшадки.

Малика облокотилась на перила и, обхватив лоб ладонями, попыталась собрать воедино то, что услышала от разных людей.

Раньше дворец был поделён на две части: мужскую и женскую, которая именовалась гаремом. Как давно мужскую часть стали называть Обителью Солнца — не так важно. Там ничего не изменилось. В Обители находятся личные покои хазира, кабинеты советников и залы для проведения заседаний и приёмов. Вероятнее всего, там располагаются и комнаты для слуг-мужчин.

А вот гарем не изменил название – его попросту ликвидировали. Какой же это гарем, если из него вывели жену и детей хазира, поселив в другом доме? Вместо него во дворце появились Приют Теней и Хоромы Луны.

В Приюте Теней обитают работницы. Каждая приписана к какому-либо ведомству. Одним девушкам вменяется прислуживать старшим по рангу, другие занимаются уборкой, стирают, готовят или шьют. Работниц набирают из бывших кубар или берут вольных ракшадок, которые по какой-то причине не вышли замуж или не попали в чей-то кубарат – скорее всего, из-за физического изъяна.

Приют Теней посещают доверенные лица хазира. Мать-хранительница встречается с верховным жрецом. Она не пыталась это скрыть от Малики. Значит, их аудиенции разрешены законом. С помощниками Иштара видятся смотрительницы ведомств: заказывают продукты и предметы для ежедневного обихода. Вероятно, для этих встреч отведена особая комната.

Тёмным пятном в общей картине остаются Хоромы Луны – по сути, кубарат. Ясно одно: там живут только кубары, и вход в него воспрещён всем мужчинам, кроме хазира. Есть какой-то дом наслаждений. Наверное, это специальная спальня для соития.

Существует ещё один кубарат – теневой. И расположен он в Приюте Теней. Туда отправляют неугодных хазиру женщин. Там они ждут решения о своей дальнейшей судьбе. Их либо оставляют работать во дворце, либо возвращают родителям, либо продают иностранцам, либо отдают рабам. Но кто такие рабы? Ни в одной книге Малика не читала, что в Ракшаде разрешена торговля людьми.

За порядком в Приюте Теней и в Хоромах Луны следит мать-хранительница. Вольнонаёмные женщины могут покидать стены дворца, если они «доросли» до начальницы ведомства, если в стране большой праздник, если работница состарилась и ходит без чаруш. А есть ли такое понятие, как «увольнение с работы»?

Но вот что интересно: старуха Кенеш – бывшая кубара, а ей позволили отправиться за шабирой в Грасс-дэ-мор. Значит, есть исключения из правил. И пока непонятно, могут ли жёны и малолетние дочери ракшадов выходить на улицу.

Теперь самое неприятное: жена – для размножения, кубары – для удовлетворения плотских желаний. Развод с женой запрещён, от кубар со временем избавляются. Кенеш говорила, что редкая женщина задерживается в кубарате более двадцати лет. В тридцать три года она проигрывает молоденьким девицам? Чушь! Женщины в этом возрасте только расцветают. Видимо, всё дело в бахвальстве мужчин друг перед другом.

На этом познания и догадки Малики заканчивались. Она подняла голову и только сейчас заметила, что внизу, возле лестницы, стоит Иштар.

– Как ты умудряешься ходить без единого звука?

– Я особо не старюсь. А вот тебя очень легко застать врасплох.

– И давно ты пришёл?

– Давно. О чём думала?

– Ни о чём. Просто любовалась садом, – ответила Малика и увидела на ступеньке коробку, обтянутую перламутровым атласом.

– Подойди, – сказал Иштар и, когда она спустилась с лестницы, откинул с коробки крышку. Внутри лежало ожерелье из золотистого жемчуга.

– Иштар… Зачем? – смутилась Малика.

– Это тебе на память о паломничестве на Остров Шабир.

– Мы же там ещё не были.

– Так будем. Собирайся. – В глубине карих глаз мелькнула хитринка. – Не хочешь поцеловать меня за подарок?

– Поцелую, когда отменишь чаруш.

Вздёрнув брови, Иштар посмотрел на Малику, как на несмышлёного ребёнка, и пошагал вдоль стены дворца.

– Спасибо! – крикнула она, глядя ему в спину.

Не обернувшись, Иштар погрозил пальцем, как бы говоря: «Подожди, я тебе всё припомню…»

Вечером правительственная процессия под бой барабанов прошлась по улицам Кеишраба и двинулась по безлюдной набережной небольшого залива. Возле причала стояли три белые парусные яхты. Оставив на берегу всадников и барабанщиков, Иштар, Малика и Хёск поднялись на борт трёхпалубной яхты с золотым тигром на носу. Судна тотчас снялись с якоря и, хлопая парусами, устремились к горизонту.

Шабире и жрецу отвели каюты на нижней палубе. Хазир направился на верхнюю палубу.

Миновав коридор, Малика вошла в помещение, где её встретила незнакомая старуха. Малика уже знала, что это вольнонаёмная работница дворца. После привычного прикасания к ногам шабиры и пожеланий здоровья и долгих лет жизни, престарелая служанка провела её в большую каюту, застеленную белым ковром. От вида стен в золотистых разводах, разбросанных на полу подушек и сундуков, установленных в углах, стало тоскливо – почему яхта плывёт на какой-то остров, а не в Грасс-дэ-мор?

Приняв ванну и поужинав, Малика собралась лечь спать. Но старуха сообщила, что её ждёт хазир и, порывшись в сундуке, достала тёплое платье.

На открытой части верхней палубы возвышался шатёр. Стенки из тончайшей ткани были откреплены от напольных крючков и привязаны подобно шторам к угловым металлическим трубкам. В лунном свете блестела серебристая бахрома, ветерок раскачивал кисти на декоративных витых шнурах. На ковре полулежал Иштар, опираясь отведёнными назад руками на атласные подушки.

Скинув туфли, Малика немного постояла, взирая в небо, затянутое звёздным покрывалом. Затем села рядом с Иштаром и, притянув колени к груди, устремила взгляд на идущую впереди яхту. Всплеск волн, шелест парусов и плавное покачивание вызвали в теле приятную истому.