Сейчас Карташ с любопытством оглядывал места добровольноготаёжного заточения. На поляне, находящейся точно по центру острова, стоят двеизбы. Одна поменьше (это чёрная баня, объяснил старик Силантий), втораяпобольше. Других отличий между ними не заметно. Тёмные брёвна сруба,проложенные мхом, крыша сделана из плах, по одному узенькому оконцу. Между изброс толстоствольный кедр.

Наверное, из его собратьев, росших на острове, и изготовилисорок лет назад эти срубы.

Старика внесли в избу, положили на полати под закопчённымииконами.

Алексей огляделся. Было заметно, что сейчас здесь не живут,а доживают. Запах плесени. Кругом пыль и паутина. Какое-то тряпьё в углу. Настоле две деревянные миски, одна алюминиевая. Последняя, думается, принесена изпрежней жизни – вместе с немногим прочим скарбом, захваченными в дорогу.

– Пойду взгляну на баньку, – сказалГеннадий, – в ней же ночевать придётся.

Гриневский сел на пенёк, стоявший рядом с лежанкой ислуживший здесь стулом. Карташ пристроился на таком же пеньке возле стола.

Маша заинтересованно рассматривала иконы, на которых малочто можно было разобрать, настолько они были закопчены.

– Я ведь ведал там в лесу, что бог пришлёт мне добрыхлюдей, – прошамкал Силантий.

– То есть как? – удивился Гриневский.

– Я бога просьбами зря не тревожил. А попросил единыйраз сего дни: «Дай в собственном доме помереть». И знал, что сполнит он ту моюпросьбу, потому как жизнью своей я то заслужил. Оттого вы и не прошли мимо. Адумали, что случай.

– Так получается, случайностей вообще нет вприроде? – чтобы не молчать, поинтересовался Алексей, с любопытствомразглядывая муравьёв, вольготно бегающих по столу.

– В божьем мире, сынок, налажен порядок и всему положенсвой срок. Солнце всходит всегда там, где ему положено. Трава растёт весной, аосенью усыхает. Твари божьи, бессловесные, тоже тому порядку подчиняются… Иколи ты порядок тот понимаешь и принимаешь, то живётся тебе легко и помираетсялегко. А коли ты пьёшь, сквернословишь или вот дым через рот пускаешь, то темзаслоняешь от себя божий мир и отдаляешь себя от Бога, приближая к Сатане.

И помирать тяжелее, оттого что на душе грехи висят, каккандалы на каторжанине. Так вот случай – это божий подсчёт твоих дел на сейчас.

Поможет он тебе или отвернётся, и ты останешься один, а то ивовсе в дружбе с Сатаной.

– Вы хотите сказать, дедушка, что мы, допустим,согрешили, – Маша озорно стрельнула глазками на Карташа, – и теперьбог от нас отвернётся?

– Он совсем отвернётся, когда от грехов душа твоя чернастанет. А так лишь не поможет тебе, когда другому бы помог.

– Дедушка, а нечистая сила здесь водится? – Машаотвела взгляд от толстой пыльной книги, которую держала в руках.

– Тьфу на тебя! Нашла о чём думать! Выкини из головынечисть. И запомни. Нет ей хода туда, где крест, вера и праведная сила…

От долгого говорения дед заметно притомился. А его ещё былоо чём порасспрошать. Карташ поднялся, жестом остановил Машу, которая готовабыла пристать к старичку с новыми вопросами, подошёл к лежанке и присел накрай.

– Расскажи, отец, как через болото пройти? Как найтизавтра поутру твои ветки? Какие там метки, кстати?

– Вешки, сынок. Найдёте. Чую, угодное дело делаете, вотГосподь нас и свёл. Всё расскажу.

Найти просто. Вот послушай…

* * *

…Опять не спалось – да что ты будешь делать! То ли этовыброс адреналина такой мощный… то ли мерзавец от археологии подсыпал в жратвукакую-то дрянь. Только-только начинало светать, и сквозь щели в ставнях сочилсямутный серый свет. Оттого предметы обстановки в комнате казались зыбкими,нереальными: стол с остатками ужина, пни заместо табуретов.

Он опустил ноги на вязаный коврик, встал, зашлёпал босымиступнями к выходу. В сенях снял с гвоздя бушлат, снял с входной двери тяжёлыйбрус засова, на крыльце вдохнул всей грудью сырой рассветный воздух. Заря ещёне успела хорошенько заняться над лесом, западный окоем мигал последнимигаснущими звёздами. Карташ спустился с крыльца и как был босой, в исподнем инакинутой на плечи куртке, сел на ступеньку, закурил.

Скрипнула дверь в баньке, тёмный силуэт скользнул вдольстены избы, остановился неподалёку. Негромкой голос:

– Там, за банькой, чья-то могилка. Жены, наверное.Ухоженная… Разрешите присоединиться, товарищ старший лейтенант?

– Садитесь, товарищ контрразведчик.

Гена примостился рядом. Помолчали.

– А вот скажите мне, товарищ контрразведчик, почемуменя не грохнули вслед за Дорофеевым?

Силуэт в полумраке пожал плечами.

– Но ведь пытались, да? Думаю, что просто на всякийслучай, тем более вы сами в ловушку полезли. Вот если б им зачем-то понадобилсяваш труп, вы бы трупом стали, не сомневайтесь. А так… Карта уже у них, вы её невидели – чего беспокоиться?.. Да и опоздали бы вы к головному разбору. Грузвот-вот вывезут, всё равно вы ничего сделать не сможете… Но тебя же не этотвопрос волнует, правда?

– Допустим.

– Слушай, – сказал «аспирант» решительно, безвсякого перехода, – я вот что хотел… Понимаешь, мне нужна была Машка впосёлке. Посылать двух чужаков в Парму накануне изъятия – это слишком опасно,могли вспугнуть. Поэтому и поехала она. Топтунова мы убедили, что дочуркаобязательно должна провести какое-то время в посёлке. Он сначала был наотрез –мол, на зоне неспокойно, но я обещал, что к зоне она и близко не подойдёт.

– Да уж, не подошла… – грустно усмехнулся Карташ.

– Не в том дело, – отмахнулся Гена. – Непридирайся к словам. Ты ведь думаешь, что мы её под тебя решили подложить –выпытать, что ты знаешь, что нет, так ведь?

– Так, – безразлично согласился Алексей.

– Ну так вот: не так. Можешь мне не верить. Я вообщемогу тебе всего этого не рассказывать… Это Топтунов вдруг загорелся выдать еёза тебя, такого всего красивого и московского. А нашей конторе на фиг не нужноподсовывать тебе начальникову дочку с целью извлечения информации, у нас другиеагенты по этой части есть… А девка на тебя в самом деле запала, как специалистговорю. И без всякого нашего участия. Так что ты, сокол мой…

– Тихо! – Карташ схватил «археолога» за руку.

«Археолог» не подкачал – заткнулся мгновенно, как будто емус размаху влепили кляп. Бесшумно сунул руку в карман куртки, Карташ услышал,как негромко щёлкнул предохранитель.

– Погоди ты стрелять…

– Бля, это ещё что…

– Ш-ш…

За банькой, на фоне серого предрассветного неба по-над серымклубящимся туманом медленно шла, нет, – плыла над самой землёй неяснаяфигура в чёрном, беспросветно чёрном плаще с надвинутым на самое лицокапюшоном.