И было столько жути, столько нечеловечности в ней, чтоКарташ буквально остолбенел. И, похоже, то же почувствовал и гэбист – онисидели неподвижно, не дыша, не моргая, даже не думая, хотя ясно было, что этоне морок, не бесплотное привидение, потому как потревоженный туман медленно,будто нехотя завивался в спирали в её кильваторе… Они просто смотрели. А фигура– росту в ней было метра два не меньше, – проскользила к ельнику по левуюруку от дома раскольника, на миг замешкалась… На уровне её груди возник вдругсиневатый огонёк, ровный и нереальный, как от лампы дневного света, ноотчего-то глядеть на него было вовсе уж невмоготу, фигура склонилась к самойземле, опустила огонёк в туман, подержала малость и снова спрятала в складкиодеяния.

Над болтами пронёсся негромкий, но полный столь невыразимойтоски стон, что захотелось завыть вместе с ночным гостем… Волосы на головешевелились от ужаса. Между тем некто в плаще скользнул в ельник – и исчез сглаз долой. Не шелохнув веткой, не потревожив сучка.

Лицо Гены было мокрым от пота, хотя утренний холод кповышенному потоотделению никак не располагал.

– Фух… – шёпотом наконец выдохнул «археолог»,вынул трясущуюся руку из кармана, в которой был зажат пистолет и тыльнойстороной ладони провёл по лицу. – Вот же Хрень какая… Что это было, а?

– А я почём знаю, – сказал Карташ. Голос неслушался. Он достал сигарету, сломал случайно и в сердцах отбросил. – Былои сгинуло. Мало ли что в тайге бывает…

– Не-ет, ребяты, обратно в баньку я не пойду. Страшнодо усрачки.

– Ну так в дом пошли. Надо бы поспать, чует моё сердце,тяжёлый день у нас будет.

– Да уж, уснёшь теперь…

Старик не спал, глядел в потолок и шевелил губами – неиначе, молился.

– Дед, – негромко позвал Алексей, чтобы Машу неразбудить… ну и чтобы лихо лесное не услышало.

– Никон это был, – преспокойно ответилСилантий. – По болоту шляется, чуть не кажную ночь ходит кругами, даприблизиться не может.

Гриневский, сволочь, мирно похрапывал на своём месте.

– Тот самый? – выдохнул Геннадий. – В жизнибы не поверил…

– А то кто ж! – старик говорил на полномсерьёзе. – Он, антихрист. Сами ж его встретили. Ходит по топям, успокоенияне находит. Три перста его десницы огнём горят. Он опускает их в болото, словноостудить хочет, ан нет ему избавления. Бог покарал… Ну чего встали? –вдруг повысил он голос. – Ложитесь давайте, вам в путь скоро.

30 июля 200* года, 8.45.

Вышли, когда совсем рассвело, иначе вешек в темноте ни зачто не углядели бы.

Утро выдалось как на заказ – тихое и тёплое.

В такое время хорошо на рыбалочке дожидаться первого клёва.Или хорошо, – если не сказать здорово, – просто спать в своейпостели, сладко чмокая во сне. Короче говоря, хорошо всё, кроме разве какпереть по болоту, отфыркиваясь от комарья, выискивая раскольничьи метки,прощупывая вагой дно перед каждым шагом.

Вот они как раз по болоту и пёрли.

Болото болоту рознь, это вам скажет любой мало-мальскийграмотный в лесном отношении человек. Есть собственно болота, а есть топи.

Первые могут быть труднопроходимы, но, в общем-то, опаснылишь для совсем неумелых людей. Топи же непроходимы ни для кого… За исключениемтех, кто знает тропку, если разумеется, эта тропка вообще существует в природе.

Они двигались по наихудшей из разновидностей болот – погнилой трясине, состоявшей, казалось, из одних «окон». Что такое «окно», Карташиспытал на себе, когда оступился, соскользнул с кочки и бухнулся в чёрнуюстоячую воду.

Полное ощущение – под ним разверзлась бездна. Первобытныйстрах холодом разлился под кожей, когда Алексею представилось, что этанепроглядно-тёмная, мало напоминающая воду субстанция сомкнётся над головой.

Понятно, что выходя на болотину, они готовили себя кподобным сюрпризам. Поэтому действовали без суеты и паники: Карташ положил вагупоперёк «окна», ему бросили один конец заранее подготовленной верёвки, другойконец обмотали вокруг ближайшей чахлой берёзки. И он выбрался, можно сказать,отделавшись лишь лёгким испугом.

А самым тяжёлым испытанием для них стало одоление участка,который Алексей про себя окрестил «водяным матрацем». Полоса салатно-зелёногомха едва ли превышала в ширину сто метров, мох накрывал болотную воду ровным,без кочек и «окон», симпатичнейшим с виду ковром. Ковром, который гулял подногами, как «водяной матрац» или как однослойное днище резиновой лодки. Накаждом шагу нога проваливалась в мох, каждый раз проваливалось куда-то и сердце– а что, если этот покров прорвётся и прореха начнёт расползаться? Никакая вагас берёзками не спасут… Карташ невольно повторял про себя как заведённый:«Господи, если ты есть, не дай погибнуть так».

Пронесло.

Они прошли этот участок и продолжали путь – от вешки систлевшим тряпичным лоскутом к другой такой же. Вешки отмечали, может быть,единственный проход через эти топи, представлявшим собой узкую, извилистуютропу из плотно сросшейся болотной травы.

Они добрались до Шаманкиной мари, или на раскольничий языкпереводя, до Вороньего Глаза за два с небольшим часа. Довольно быстродобрались, если принять во внимание, какую полосу препятствий пришлосьодолевать. Карташ даже не поверил своим глазам, когда за сухими деревцаминаконец показалась тёмно-зелёная лента нормальной тайги.

Десять минут молча переводили дух, сидя на твёрдой земле,рассматривали карту, устанавливая точное место выхода из болота.

– Вот мы и в Африке, – вдруг сказала Маша.

– В какой ещё Африке? – удивлённо спросил Карташ.

– Да вот привязались детские стишки. Всю дорогу покояне давали. В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы,будут вас кусать, бить и обижать, не ходите, дети, в Африку гулять…

– В зоне Африкой звали территорию за вторымбараком, – вспомнил Гриневский.

– Ладно, хорошо тут с вами калякать обо всём, нопора, – сказал Геннадий, поднимаясь. – Кстати, мне раз довелосьпобывать в этой вашей Африке. На сафари. В качестве как бы телоохраняющегосопровожденца одного нашего, отечественного босса, ныне закономерно покойного.Прелюбопытная история вышла в этой вашей Африке. Потом как-нибудь расскажу.

На разведку отправился «археолог» – как самый опытный вделах подобного рода.

Он вернулся через полчаса, усталый, грязный, но довольный,как шагающий экскаватор:

– Быстро их отыскал – двинулся на голоса и вышел куданадо. Гомонят на всю тайгу. Почти не скрываясь уже, гады… – Он перевёлдух, отхлебнул из фляжки. – Сворачиваются они там, ребята, вот и развилибурную деятельность. Таскают ящики, сматывают кабели, ямы какие-то закапывают.Я особо не вглядывался, так, отметил подходы, засёк, что где находится, иназад. Ну чего, двинули?