Первым в своей новой жизни я увидела своегостаринного приятеля доктора. И сколько раз уже ему приходилось залечивать мойнесчастный организм? Если бы не моя способность к регенерации, все мое телобыло бы уже сплошь покрыто шрамами и рубцами. Да что там говорить: обычныелюди, как правило, при падении с высоты пятидесяти метров не выживают.

--Позвоночник переломан в двух местах, переломоснования черепа, контузия, про руки и ноги я вообще молчу,--перечислял онсухим конторским тоном, сидя возле меня.--Двое суток ты в себя не приходила.

--Ю-Ю, от меня хоть что-нибудьосталось?--сумела выговорить я.

--Зато лицо твое вернулось в нормальноесостояние, опухоль спала,--уже более веселым голосом констатировал врач. -Непереживай! Все у тебя уже почти в норме. К вечеру уже можно танцевать.

--Ты подозрительно весел. Что плохого ещеслучилось, пока я валялась с пробитой башкой?

Ю-Ю взял мою руку и начал нащупывать пульс.

--Слабый пока... Что плохого? Не знаю, хорошоэто или не очень, но мы достигли того самого места икс.

--О наместниках пока ничего не слышно?

--Мне ничего не слышно. Мне приказано нестигауптвахту возле тебя.

--Хамсин приказал?

--А кто же еще?

--А что это за шум там? Какие-то крики.Женские, по-моему...

--У нас тут в лагере только двепредставительницы прекрасного пола: ты и Василиска. И раз ты сейчас не вопишьво всю глотку, то... сделай логический вывод.

--Смеешься? Я после контузии...

--Ах, да!--шлепнул он себя ладонью по голове.

--И что это она так верещит?

--Из-за тебя все.

--Неужели переживает? Как убивается бедная!

--Знаешь, Хамсин сам тебя вытащил из ущелья.Собственными белыми ручками. Это ее взбесило. До сих пор успокоиться не может.

--Сам? Зачем это ему, если он все равнособрался всех наместников, включая и меня, уничтожить? Я могла бы вообще невыйти из этого ущелья и впасть в бесконечный анабиоз.

--Этот же вопрос наверняка волнует и нашуистеричную первую леди.

--А ты что думаешь?

--А я думаю, что у нашего принципала на тебякакие-то особые планы. Не стал бы он так напрягаться ни из-за кого другого.

--Какие еще планы?

--Мне кажется, ты об этом узнаешь совсем скоро.

--А ведь такое происходит не впервые. Однажды,он уже вытаскивал меня из воды. Какое-то у меня предчувствие появилось...Странное...

--Я заметил, что женщины подобные вещи склонныпреувеличивать и даже иногда выдумывать,-- возвестил Ю-Ю так, словно сделалоткрытие.--А ты почему-то упорно не хочешь замечать очевидного. А Василиса ужедавно, между прочим, заметила. Кстати, она призналась своему возлюбленному, чтосама помогла тебе бежать их храма. И главное, она сказала, почему такпоступила. Как думаешь, у нее есть основания для ревности?

--Люди иногда ревнуют и на пустом месте.Василиса, если ты помнишь, - человек.

--То есть ты все также упрямо ничего не хочешьзамечать?

--Ю-Ю! Что я не хочу замечать? Что Хамсин вдругпроникся ко мне глубокими чувствами? Что он в меня влюблен? Но это же смешно!Ты же реалист, Ю-Ю, ты агностик! Ты никогда не был романтиком! Ты же не можешьверить в подобную чепуху! Титан не может влюбиться! Мне хватило трех лет,проведенных с Гавром, чтобы понять это.

--А Хамсин больше не титан. Он переродился вчеловека...

--Что?.. Ты уверен?

Меня поразил столбняк. Я даже забыла все своизаготовленные аргументы.

--Реалист, агностик... А знаешь, почему? Потомучто я, прежде всего, - физиолог. Помнишь об этом?

--А что... есть какие-то отличия в физиологии?

--И почему, ты думаешь, он меня при себедержит? Я нужен ему на тот случай, если с ним случиться неприятность в родетой, которая приключилась с тобой. Или ранят его в бою... Человеческийорганизм, даже наделенный бессмертием, не может так же успешно регенерировать,как организм титана или даже организм титана в сотом поколении. Генынебожителей очень сильны.

Я пребывала в растерянности и ничего не моглапонять. Так вот почему он был так непредсказуем, непостижим и скрытен! А я-тохвастала перед ним своими ангельскими генами...

К вечеру этого дня я могла уже подняться ипройтись. Я решилась выйти из палатки на свежий воздух. Меня не стали большесвязывать, солдаты смотрели на меня даже с какой-то жалостью. Наверное, я оченьпохудела, и уж точно была бледна как полотно. Во всем теле чувствоваласьслабость, какая бывает после высокой температуры или выхода силы в большомколичестве за один раз.

Местности, в которой мы остановились, я неузнавала. Возможно это все же было подножье горы Аполлона, только с другойстороны. Реликтовых деревьев неподалеку также не наблюдалось. Но зато почему-тоименно это место и считалось самым близким к подземелью Энги.

О приближении наместников ничего не былослышно, но лагерь пребывал в боевой готовности. А я постоянно находилась подприсмотром. Везде и всюду на своей спине чувствовала наблюдающий взгляд.

Уже перед самым закатом меня удостоилиаудиенции. Вернее сказать, Хамсин подошел ко мне один без своей неизменнойспутницы и без Ильсара. Я сидела на камне и смотрела в ту сторону, откуда моглипоявиться наместники. У горизонта местность заканчивалась холмами, а перед нимине было ни души. Я ждала и боялась их появления. Кем бы мне пришлось тогдабыть: наблюдателем или участником. И на чьей стороне? В моей голове все совсемперемешалось. Возможно, результаты контузии...

Я собралась было подняться с камня, но увиделапринципала и осталась на месте. Он пребывал в меланхолии: его обычный грозныйвид сменился скучающим выражением. Ожидание томило его также как и меня. Хамсинподошел и остановился рядом.

--Как ты себя чувствуешь? -спросил он, глядя вту же сторону, что и я.

--Спасибо. Хорошо.

А что я еще могла ответить? Поблагодарить егоза спасение? Или за то, что именно из-за него я упала в пропасть?

--Твой друг тебя быстро поставил на ноги.

--Да.

--Ты очень бледна. Может быть, тебе не стоилоподниматься так рано?

Я не могла поверить ушам: что за тон?! Нет!Разрешить все раз и навсегда!

--Ты слишком заботишься обо мне, принципал. Ты забыл,что собрался разделаться со всеми наместниками? А ведь я - тоже наместница. Илитебе уже не нужны Медные Горы?