так долго, что никто уже не помнит ни ее повода, ни причины. И вот сейчас он спокойно стоит передо мной, высокий и стройный, и судя по еле-заметным очертаниям лица в глубине капюшона – молодой парень, почти моего же возраста. Не знаю, о чем он думал в эти несколько секунд тишины, но я буквально сгорал от ненависти и жажды мести за потерянных друзей – погибших на поле и уведенных в вечный плен. Из-под черного кожаного капюшона на меня с отчаянием и болью смотрели серебряные глаза Макса.

Я невольно прикоснулся кончиками пальцев верхушки своего правого уха – она была ровно отрезана, словно острым ножом, и выругался:

– Чтоб тебя тролль!

– Взаимно, – ответил вурдалак, однако, ему, как и мне было совершенно не до шуток. – Это не я! Твое ухо отлетело всего пару минут назад. Крови не было. Сразу образовался шрам. Ты Маг? Иначе, с чего бы это?

А с того, что кто-то сверхсильный и могущественный пробрался через мое воспоминание в прошлое и его изменил. Раньше я не слышал о подобном даже на уроках у Амадеуса Драгонвуда.

Воспоминание, словно ножом, опять полоснуло по моему сердцу. Длинные кривые когти на руках вурдалака, его жуткий белый скальп с острыми, как иглы, клыками…

– Стой! Так ты не похож на урода! – тут же вырвалось у меня.

Вампир удивленно развел руками и даже усмехнулся:

– А вот ты похож! Я только что спас тебе жизнь! – он быстро кивнул в сторону ущелья, где шумел горный поток. – А как ты думаешь, кто это тебя вытащил?

Этой доли секунды мне хватило, чтобы выхватить из-за пояса нож, который в моих руках превратился в настоящий меч, и направить его острие прямо в грудь ничего не подозревающего безоружного вампира. Я убью его. И пусть это будет месть за Макса. Еще пара секунд и все будет кончено.

– А ты из светлого легиона, верно? – раздражающе спокойно продолжал он, не придавая моему острию меча ни малейшего внимания. Парень кивнул на мои татуировки, так и кричащие о моем происхождении из-под засученных рукавов насквозь промокшей рубашки. – Советую их прятать. Среди смертных полно гоблинов и троллей. Я даже встретил пару оборотней.

– Не заговаривай мне зубы, вурдалак! – прошипел я, передо мной снова мелькнул предсмертный взгляд Макса. Я замахнулся мечом, желая ударить его по шее, но промазал – он смог пригнуться. Я замахнулся ещё раз, снова и снова. И снова – мимо. Каждый раз он оказывался быстрее и ловчее меня.

В какой-то момент ему надоела игра, и он ногой выбил меч из моих рук. Я не мог поверить своим глазам – вурдалак оказался сильнее и быстрее меня в несколько раз.

– Запомни, легионер, – серьезно сказал он, таким тоном обычно разговаривают хозяева с непослушными собаками, – холоп никогда не поднимает руку на своего мастера. Никогда!

– Кто такой хлоп? – тут же спросил я.

– Это ты! Раб или слуга, – самодовольно улыбнулся он, – не волнуйся, моя ненависть к тебе и всем светлым ничуть не слабее твоей. И я бы с превеликим удовольствием наблюдал, как ты идешь ко дну, если бы не две причины. Первая, я был голоден. Меня мучала жажда, и я не смог отказать себе в паре глотков свежей магирской крови…

– Но кровь легионеров горькая! – перебил я, повторяя слова вурдалака из моего кошмарного сна. По моей спине, к которой прилипла насквозь промокшая рубашка, побежали дружные толпы мурашек.

– Именно поэтому я не выпил ее всю! – согласился он, облизав длинные острые клыки, языком, багровым от только что выпитой моей крови.

В ужасе я коснулся пальцами своей шеи – справа, где находится сонная артерия, я нащупал пару свежих круглых ран. Так вот почему я еле стоял на ногах от слабости – вурдалак опустошил меня почти наполовину!

– Дырки скоро затянутся, – пообещал вампир, – и ты продолжишь свое существование, забыв о случившемся, как о страшном сне. Ах да, вторая причина! Кто послал тебя к смертным? Что ты делаешь в моем городе?

– Не твое дело, нежить! – процедил я сквозь крепко стиснутые зубы, еще крепче были сжаты только мои кулаки, – будь ты проклят!

– Взаимно! – нахально ответил мой собеседник, благоразумно делая шаг назад, – не советую ничего предпринимать!

Изящным движением, он ловко закатил рукав своего черного плаща, и продемонстрировал мне свое правое запястье. Там, где под ровной смуглой кожей вампира, проступали синие вены, сияло две ровные круглые дырки – точно такие же, как и на моей шее.

– Ты высосал из меня почти пол-литра! – возмутился вурдалак с притворным негодованием, – зато теперь моя кровь будет вечно бродить по твоим венам! Ты мой холоп! Ты никогда не сможешь причинить мне вред! Родная кровь никогда не обернется против своего хозяина!

– Это ложь! – закричал я, не помня себя от гнева и кидаясь на него с кулаками, – я убью тебя! Убью!

Наш «смертный бой» длился недолго – ни один мой удар не достиг цели, а вот я успел получить в плечо, по ребрам и пару раз в челюсть.

– Сколько раз тебе повторять – вампирская кровь никогда не навредит своему хозяину! – он шипел мне в лицо, правой рукой сжимая мне горло. Мои ноги беспомощно болтались в воздухе – вампир держал меня над пропастью так легко и непринужденно, словно за шкирку беспомощного котенка. Он неустанно повторял два вопроса. – Что ты делаешь в моем городе? Кто тебя послал? Говори, или полетишь вниз, как кусок дерьма!

– Я… пришел… защищать… смертных… от тебя… упырь!

За последнее слово он тут же отвесил мне пощечину. Мысленно проклиная свою ничтожность, я изловчился, пытаясь хотя бы укусить его за руку, за что тут же получил крепкий щелбан.

– Кто тебя сюда послал?

– Меня… выгнали… из Люксарда…, – соврал я. Ни за что на свете, я не скажу ему, что меня в мир смертных меня отправил сам Король Аргос. Наша численность упала до критического минимума, стычки с темными стали случаться почти каждый день. Мир светлых магиров гибнет, и единственное решение – набрать достойных смертных, которые смогли бы пройти обучение в Академии Магиров и занять места наших погибших. Да, они – не мы, люди более слабые и хрупкие. Но у нас больше нет выбора. В заднем кармане моих промокших джинсов лежат пять аккуратно сложенных клочков зачарованной эльфийской бумаги – той самой, что не рвется и не горит. Это приглашения для пяти самых достойных из земных подростков. В правильных руках, в нужный день и час на бумаге проступят слова, написанные