– Вот, – она быстро убирает руки. – Попробуй.

Его скептический и неуверенный взгляд задерживается на ней еще на секунду, а затем он снова поворачивается к мишени, целится и выпускает стрелу. Та приземляется в нескольких сантиметрах от центра. Пару секунд он просто удивленно смотрит на стрелу.

– Как ты это сделала? – спрашивает он ее.

Она пожимает плечами.

– У меня был хороший учитель в Бессемии.

– Понятно, – он прочищает горло. – Тогда твоя очередь.

Натянув на лицо улыбку, она снова прицеливается, на этот раз выпуская стрелу так слабо, чтобы она даже не достигла цели, а вместо этого зарылась в траву на два фута ближе.

– Не твой день, да? – спрашивает он.

Она щетинится, но подавляет гордость.

– Видимо, нет.

Дафна ждет, когда Байр нанесет следующую стрелу, но вместо этого он просто смотрит на нее с еще более озадаченным выражением лица, чем обычно.

– Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты специально стараешься хуже стрелять.

– Значит, ты знаешь меня хуже, чем я думала. Запястье все еще немного болит после падения.

Это ложь, но правдоподобная.

– Могу я посмотреть? – спрашивает он, протягивая руку.

Дафна дает ему свою левую руку, позволяя расстегнуть кожаную перчатку и стянуть ее с бледного запястья. Он поворачивает ее ладонь, проводя большим пальцем по пульсу, и это заставляет ее сердце биться быстрее. Она хочет отодвинуться от него, натянуть перчатку на руку прежде, чем он сможет сделать это снова, но не двигается. Вместо этого она вспоминает свои тренировки и делает шаг ближе, поднимая глаза и закусывая губу.

– Ну как? – спрашивает она.

– Все еще в синяках. Тебе следует отдохнуть еще пару дней.

– Ты прав, – соглашается она с маленькой тайной улыбкой, которую ей пришлось неделями совершенствовать перед зеркалом. – Но я не люблю долго сидеть без дела.

Он улыбается в ответ, но через мгновение – слишком рано – отворачивается и отпускает ее руку.

– Киллиан всегда говорил, что ты умная. Говорил, что твои письма были одними из самых остроумных вещей, которые он когда-либо читал, а читал он много, так что это достойная похвала.

Эти слова стягивают ее внутренности, словно смола. Ей не хочется думать о мертвом принце, которому она писала письма при свечах и которого даже не может оплакивать.

– О? – заставляет она себя ответить. – И ты согласен?

Он смеется, но смех звучит слегка наигранно.

– Может быть, даже в ущерб себе самой. Скажи, а ты бы и Киллиану поддавалась в стрельбе из лука? Или это из-за того, что я плохо стреляю?

Дафна замирает.

– Я не думала, что это вопрос победы или поражения. Думала, что мы только тренируемся.

– Правда? – спрашивает он, поднимая брови. – Потому что твои глаза говорят об обратном. И ты вздрагиваешь, как только пускаешь стрелу, – можно подумать, что ты точно знаешь, куда она попадет. Это из жалости? Или желания польстить? Потому что в последние две недели мне хватает и того, и другого.

Это заставляет ее задуматься, и на мгновение она просто смотрит на него, заглядывая сквозь нахмуренные брови, сердитую линию подбородка и негодование в его глазах. Впервые она видит в нем просто мальчика, который потерял брата и жизнь которого в одно мгновение перевернулась с ног на голову.

– Мне очень жаль, – говорит она, и на этот раз в ее голосе нет издевки. – Я не хотела… попробуем еще раз?

Мгновение он колеблется, а затем кивает и достает еще одну стрелу.

На этот раз его стойка лучше. Она видит, что он учел все ее замечания, но часть ее все еще ищет повод, чтобы положить руку ему на плечо или бедро, да куда угодно. О, звезды, она становится такой же бесстыжей, как Беатрис!

Когда он выпускает стрелу, она задевает мишень, но приземляется за ее пределами.

– Молодец, – серьезно говорит она.

– Лучше, чем обычно, – признает он. – Постановка локтя помогла.

– Всегда пожалуйста, – отвечает Дафна, прежде чем занять собственную стойку и поднять лук.

Она пролистывает свой внутренний контрольный список, проверяя, что ее плечи опущены, локоть на месте, а бедра расположены прямо. Она прицеливается и выпускает стрелу, направляя ее точно в цель.

Когда она замечает выражение лица Байра, то на мгновение ее охватывает паника. Выражение его лица невозможно прочесть, и она вспоминает, как выглядел сэр Олдрик, когда она его одолела, и как он сказал ее матери, что из-за этого она его не привлекает. На секунду Дафна переживает, что ее гордость разрушила все чувства, которые могли быть у Байра, если они вообще когда-то существовали. Переживает, что полностью разрушила планы своей матери.

Но затем что-то в его лице меняется, и он почти улыбается.

– Впечатляет. Ты могла бы даже бросить вызов Киллиану. Он был бы от тебя без ума. Да он уже был, но только по письмам, а при встрече у него точно не было бы и шанса.

Дафна отводит взгляд, а затем заставляет себя посмотреть ему в глаза.

– А ты? – спрашивает она его. – У тебя есть шанс?

Байр на мгновение задерживает на ней взгляд, а затем отворачивается и сжимает челюсть.

– Оставляю тебя в покое, – говорит он через мгновение. – Не хотел мешать.

Она открывает рот, чтобы сказать ему, что он не мешает, попросить его остаться, но Байр уже идет обратно во дворец, а ее вопрос так и остается без ответа.

Софрония макает миниатюрный бисквит в чашку с кофе и кусает, не отрываясь от страницы, которую изучает уже почти час. Проект нового налогового кодекса вышел очень громоздким, и Сфорония подозревает, что это было сделано намеренно. Кроме того, она обнаруживает ошибку за ошибкой. Лорд Ковье решил, что она упустит важную информацию, если он скроет ее среди множества ненужных слов?

На самом деле, она не удивится, если он и правда так решил.

Она отставляет кофе с бисквитом в сторону и, взяв перо, обводит особенно многословное предложение, которое тянется так долго, что занимает половину страницы.

– Какой смысл объявлять о снижении налогов, если люди не поймут ни слова из нового закона? – громко ворчит она.

Леопольд смотрит на нее с другого конца гостиной, склонившись с пером в руке над куском пергамента.

– Может, дело в языковом барьере? – спрашивает он.

Она бросает на него раздраженный взгляд.

– Уверяю тебя, Леопольд, мой темаринский запас слов больше, чем у многих сельских жителей. Думаешь, многие из них смогут дать определение слову «имманентность»?