изнуряющем одиночестве в мире, где нет тебя, меня охватывает такая бездонная тоска… она чернее и страшнее самой смерти…».

Рэйчел со вздохом вытягивает подбородок и долго смотрит на звёзды.

– Я думала, – очень тихо говорит она Космосу, – он станет кем-то… новым. Чем-то таким, чего ещё не было, но весь мир его узнает. Слишком уж много в нём дерзости и… притягательной, зовущей энергии. Люди сами смотрят в его сторону, ищут, ждут. Такие фигуры случаются у людей нечасто и становятся полководцами, завоевателями, вершителями судеб, наций. Но в этом парне совершенно нет агрессии. В нём по-мужски мощная, но по-женски мирная энергия… поэтому он изменит путь человечества как-то иначе. Он подарит людям новый век… без войн… без голода… без одиночества. И у него это получится, потому что он не начнёт, а продолжит то, что уже кем-то начато.

Шум вначале кажется таким далёким, будто источник его даже не в нашем измерении. Но вот звёзды раздуваются в огненные шары, растущие явно в атмосфере нашей планеты.

– Это же… это вертолёты! – вскрикивает Рэйчел. – Сукин же сын… я ему ноги вырву, чтоб в следующий раз был быстрее!

Глава 29. Лимб

Cloudline - Aukai

Маленькая женщина в радужной шапочке приказала дождаться сигнала – машина, дозирующая медикаменты прямиком в мою вену, сама известит об окончании процедуры.

Это было… очень давно.

Колбы с жидкостями меняли несколько раз, пояснив, что у меня обезвоживание. А ещё раньше, до того, как над головой повисли колбы, приходила совсем пожилая и низенькая женщина, проткнула иглой вену на руке и набрала четыре пластиковых пробирки моей крови. Спустя примерно час другая уже женщина сообщила, что в моём организме наблюдается острый недостаток самых разных микроэлементов и поменяла одну колбу на другую, впрыснув в неё из шприца ещё прозрачной жидкости.

Мне также приносили еду – зелёный горошек, жёлтую кукурузу и курицу в белом соусе, но… я совсем не могу есть.

Это царство изумрудных одежд: на мне изумрудное платье с завязками на спине, а все командующие облачены в изумрудные костюмы из штанов, блузы и шапочки, которые, впрочем, иногда бывают и цветными. У каждого, кто подходит к моей кровати, я спрашиваю о парне, которого вчера доставили при помощи вертолёта, именно «при помощи», потому что внутрь кабины он так и не попал, как я их ни просила. Точнее, требовала, а они не слушали, и я, наверное, слишком некрасиво кричала, поэтому меня укололи. Незаметно и тихо. И пока моё сознание отдыхало в химическом плену, Альфу «транспортировали на специально оборудованных носилках» - так мне сказали. Зачем ему носилки, если у него всего лишь сломана нога?

- Ваш молодой человек получает всю необходимую помощь, какая ему нужна. Вам не о чем беспокоиться.

Я слышу эти слова уже в сотый раз. В первый даже поверила, но со второго не могу унять дрожь в руках и ногах и есть тоже не могу – начинается рвота. Меня несколько раз просили успокоиться. Я изо всех сил постаралась, но, видимо, недостаточно убедительно это сделала, потому что после очередной инъекции в колбу «с микроэлементами», дрожь плавно превратилась в тяжесть век, разомкнуть которые не хватило сил.

Полагаю, нет смысла в сто первый раз спрашивать о парне «транспортированном при помощи вертолёта», как и провоцировать дополнительные инъекции в мою колбу с дозатором вопросами о том, где он находится.

Игла из вены вынимается достаточно легко – я даже не чувствую боли. Вот только кровь вытекает из отверстия как-то… слишком под напором. Я зажимаю его пальцем и встаю, но от резкой перемены положения в пространстве меня пошатывает так, что я едва не падаю.

Под платьем, едва достающим мне до колен, я оказывается, совершенно голая. Куда делись мои вещи? В отверстие сзади видно не только спину, но и то, что ниже – приходится замотаться в простыню. Моей обуви тоже нигде не видно… и до ужаса сильно хочется разреветься - никогда в жизни ещё не ощущала себя такой… уязвимой и одинокой. Но мне нельзя.

Они не понимают, что ему будет легче, если я посижу рядом… где бы он ни был.

В соседнем боксе – прямо рядом с моим – в прозрачном окошке виднеется светлая голова Цыпы. К её руке тоже прикреплена трубочка, ведущая к дозатору. В этой комнате есть ещё одна кровать, и на ней, присмотревшись, я узнаю Рэйчел – она спит, повернувшись к Цыпе спиной, а заодно и к окошку, у которого стою я. Интересно, думаю, почему их поселили вместе, а меня одну?

Однако в гордом одиночестве живу в своём боксе не только я – Леннон тоже. Его голые, худые, довольно густо покрытые светлыми волосами ноги нагло торчат из изумрудного платья, закинувшись одна на другую. Леннон закрывает одной своей ладонью глаза от света, хоть он и неяркий, а второй, свёрнутой в кулак, несильно долбит по металлический части своей кровати.

- Вы почему не в палате? – окликает меня голос в конце коридора.

И я, не раздумывая, толкаю дверь.

Леннон садится на кровати, освобождая для меня место рядом.

- Как ты? – спрашивает.

- Нормально. Чуть шатает.

- Они вкололи тебе успокоительное. Сам я не видел – Рэйчел сказала, - признаётся виновато. – Прости.

- За что простить-то? Я наоборот, зашла сказать тебе спасибо. Если бы не ты…

Боюсь даже думать о том, что было бы, если бы не он. Что бы он ни думал, я бы добралась до города, пусть и из последних сил. Но дождался бы помощи Альфа?

- Они взяли координаты и отправили к вам спасателей, а меня сюда. Я честно сопротивлялся! Но… может, наверное, недостаточно.

- Главное, помощь прибыла…

Будь Леннон рядом, может, нам бы и удалось заставить их перевозить Альфу внутри кабины, а не «транспортировать» на специальных носилках.

Я вздыхаю. Леннон подхватывает и вздыхает ещё громче:

- Он ведь тоже меня спас.

- Да? Когда? Как?

- Когда Хромого на казнь водили. Там склон был отвесный, каменистый, я соскользнул вниз. Вытаскивать меня опасно было – камень будто живой, только тронешь его, он вниз, как горох скатывается, страшно пошевельнуться. Но Альфа не побоялся, вытащил. Хотя… тоже легко мог сорваться.

Меня будто огнём обжигает в груди от его признаний, аж в жар бросает и мурашки по телу. «Опасно»… «Тоже мог сорваться».

Со вздохом Леннон добавляет:

- Отправил