пачке не хватало полтинника. Три раза пересчитывали по очереди. Два четвертака я отложил в сторону – первый был разорван почти пополам, на втором кто-то решил надеть на профиль Ленина кепку, подрисовав ее шариковой ручкой. Замену Бэлла Марковна произвела, тяжело вздохнув, – дала новые десятки.

На хозяйку даже смотреть было больно: она никак не могла остановить взгляд и переводила его поочередно с пачек на столе на мой карман. Так и голова закружиться может. В итоге я завернул уже свои денежки в старый номер «Орловской правды» и бросил в сумку. А перстень вытащил из кармана и отдал ей. Нет, ну такое можно было бы по телевизору показывать. Бэлла Марковна и рассматривала свое сокровище, и гладила, и даже что-то шептала. Наверняка, когда я уйду, целовать будет.

– Давайте уже расписочку, мне пора, – прошептал я ей на ухо.

А как же, конспирация – наше все. Да уж, знал бы, показал бы товар во время торговли. Наверняка еще не все тайники разворошила. Но жадность – нехорошее дело.

Уже на самом выходе я толкнул ее в ванную и сказал под шум воды:

– Я уеду, но не мечтайте, что сможете так просто скрыться. А вздумаете убежать – так у меня есть хорошие знакомые, которые вашу поездку остановят в Шереметьево. Мы поняли друг друга? Ваш телефон у меня есть, с вами свяжусь. И лучше не затягивайте. А то ведь расписку и продать можно.

* * *

Уже на улице, пропуская звонящий на повороте трамвай, я задумался. Первый этап прошел практически идеально. Никто не пытался меня кинуть и ограбить. Деньги забрал. До чего же грязная штука – два раза руки с мылом мыл. Но дальше что?

Мне вдруг стало сильно боязно. У меня в руках лежала зарплата простого советского врача лет за пятнадцать. За гораздо меньшие суммы людей режут и душат. Да, сейчас времена относительно безопасные, но банальную поездную кражу или гоп-стоп никто не отменял. Я вдруг понял, что озираюсь по сторонам, как нашкодивший мальчишка. Ну вот, не хватало еще по подворотням прятаться. Это Бэлла Марковна меня заразила своей паранойей, не иначе.

О, старый знакомый. Буквально в паре десятков шагов загорает уже знакомый таксист. Надо же, и искать не пришлось. Подошел, собрался постучать костяшками пальцев по стеклу, как водила проснулся, будто не выводил только что рулады, слышные за несколько метров. Профессиональная чуйка, нечего сказать.

– Студент? Опять ты? Видать, судьба у нас кататься вместе, – сказал он, чуть опустив стекло. – Ну садись, не мерзни там.

Мы ехали, на этот раз молча. То ли у него настроение пропало ругать советскую власть, а может, понял, что мне не до разговоров. И только когда мы подъезжали уже к конечной точке, до меня вдруг дошло: вот же оно, решение вопроса с доставкой, рядом сидит, мычит себе под нос какой-то бесконечный таксерский напев.

– Ты как, подкалымить не желаешь сегодня? – спросил я, когда мы остановились на перекрестке.

– Спрашиваешь, студент. Все хотят. Желательно только, чтобы без уголовного кодекса, – хохотнул он.

– В Москву меня отвезешь сегодня?

– Да хоть в Архангельск, – заверил он вполне серьезно. – Только плати, доставлю в любую точку. До столицы – полторы сотни выкладывай, и домчу с ветерком. Во сколько выезжать?

– Давай часов в восемь. Вон тот дом, четвертый подъезд, – показал я.

– В половине девятого тогда, – уточнил водила. – Мне смену сдать, машину отогнать. На своей повезу, – объяснил он. – Белая «треха», номер тридцать шесть семнадцать.

– Ну до встречи тогда, – ответил я и протянул ему рубль и три монетки по пятнадцать копеек за поездку.

* * *

Чуть не опоздал на семейный обед с участием будущего маминого мужа. Только успел зайти и спрятать деньги в дипломат, предварительно завернув их в рубашку, да руки с дороги помыть, как деликатно тренькнул дверной звонок. Так что, выйдя из ванной, я столкнулся с разувающимся мужиком лет пятидесяти. Стройный, подтянутый. Сто процентов – бывший вояка.

На лицо… Вот представьте певца Фредди Меркьюри, каким он был в конце жизни. Немного состарьте и уберите, как бы сказать помягче, налет метросексуальности. А усы оставьте, только с легкой рыжинкой. Не мужчина, а мечта любой дамы в возрасте «слегка за…».

Поручкались, представились. Прошли в комнату, где Валентина Семеновна накрывала на стол. Не успел я сесть на диван, как последовала первая заявка на лидерство:

– А ты почему матери не помогаешь? – Вроде бы и мягко, полувопросом спросил, но сразу понятно – неспроста.

Панова тут же погасила зачатки конфликта, заявив, что помогать ей не надо, сама быстрее разберется. Мы сели слегка поодаль друг от друга и приступили к ритуалу просмотра телепередач. Что-то там диктор бубнил про тяжкую долю американских трудящихся и предстоящие выборы президента. Тема для всех половозрелых отечественных мужчин чрезвычайно животрепещущая. А как же, сколько живу, обсуждение того, кто там сидит в Белом доме и что он кому сказал, занимает наше население чуть ли не в первую очередь. Самой странной мне кажется надежда, что очередной сиделец из Овального кабинета зачем-то должен любить нашу страну, хотя довольно просто понять, что в первую очередь он эти чувства обязан испытывать к своей родине.

Вот и Федор Викторович, похоже, был в курсе всех перипетий предвыборной борьбы. По крайней мере, он сразу включился в обсуждение и начал добавлять реплики про актеришку Рейгана и дебила Картера. За кого он болеет, было непонятно, да я и не старался. Мало того что мне по барабану, так я еще и результат знаю.

Сюжет про выборы закончился и сменился репортажем про будни нещадно эксплуатируемых мексиканцев. Наверное, это гостю было не совсем интересно, и он начал светскую беседу – кем я буду после института да куда поеду. И даже предложил мне офигенную помощь в трудоустройстве: мол, его хороший знакомый работает главврачом в ЦРБ и может посодействовать с достойным распределением. Замечательное дело – натуральные продукты, свежие яйца и сметаночка круглый год, а всяких яблок с буряками в придачу – и вовсе без счета. А захочешь, так заведешь себе поросяток, будешь кормить их бесплатными отходами с пищеблока. Но спасибо, нет.

Везде свои плюсы и минусы. Помню, один коллега рассказывал, как сладко жилось докторам в психбольнице, расположенной в деревенской местности. Отправить домой санитарку навести чистоту – норма жизни. Больных вскопать огород? Да запросто. Уйти с работы просто так часиков в десять утра? Иди. Да, ездить далеко, грязь и навоз. Но зато сколько плюсов.

Короче, маминого жениха я вежливо