поблагодарил: мол, подумаю, спасибо, мы вам обязательно перезвоним. Мужик поерзал немного, не получив ожидаемого энтузиазма, и тут я решил перевести дело в монолог. Спросил его о службе. И понеслось. Курсантские годы, вся карьера от летехи до самого майора, выданного на прощание. И все дыры, в которых побывал, от пятой сопки слева до третьей деревни за второй посадкой. Поносило по стране мужика, ничего не скажешь. И карьеры никакой не сделал, даже до комбата не дослужился. Мне его почти жалко стало. Вот прямо до того момента, когда он спросил: «А ты в армии не служил?»

Что сказать? В той жизни – да. В этой – нет. И считаю, что тогда был опыт неудачный. Не потому что дедовщина, как-то она в нашей части не особо процветала, а просто ноль положительного. Никаких нужных знаний и навыков, ни хрена. Вот прям по классике: «Копай отсюда до обеда». Два года, спущенных в унитаз. Это мое мнение, я его никогда и никому не навязывал. Вдруг кому-то больше повезло, не знаю.

Естественно, ничего этого я не говорил, просто сказал «нет», причем максимально нейтрально. Но отставника понесло. Я упустил самый главный шанс в жизни и не поступил в военное училище. Да хоть в военно-медицинскую академию, и то не так позорно. Это его слова, если что. И у меня еще есть узенькая лазейка – срочно перевестись на военфак в Куйбышев.

Блин, мужик, ты отдал всю молодость армии, ты мотался сам и таскал семью по жопам мира – и теперь желаешь мне, чтобы и я сдох от гепатита в горах на юге? Не получилось у нас конструктивного диалога. Вряд ли у меня появится в будущем желание с ним общаться. Судя по всему, вряд ли он собирается Панову обмануть. Но разные мы с ним.

Блин, я рассуждаю, будто вся эта свистопляска имеет какое-то значение! Я сюда точно возвращаться не собираюсь, даже будь этот майор самым задушевным дядькой.

Посидели, пообедали. Я больше молчал, а потом и вовсе ушел, извинившись. Типа собрать вещи надо и отдохнуть чуток перед дорогой. А барахла и правда много. В мешок его набросать, что ли? Довезут до дверей все равно.

* * *

Белый «жигуль» третьей модели с указанным номером стоял недалеко от подъезда. Вот уж действительно, все на доверии. Аванс не платил, телефона для уточнения деталей не давал, а приехал и ждет. Валентина Семеновна порывалась поехать провожать, даже на вокзал, но я отнекался. Мол, и сам доеду, а ей потом назад тащиться почти через весь город.

Майор сидел молча, покрякивал только изредка. Наверное, радовался, что я уезжаю. И я этому обстоятельству не печалился. Чувствовал ли я вину за то, что живу и пользуюсь телом сына этой неплохой женщины? Нет, ни разу. Моей воли на то не было. Сочувствую, и все.

Возвращение в Москву прошло без проблем – доехали быстро, благо пробок еще нет и не будет лет так десять. Всю дорогу я так и просидел сзади, обнимая дипломат. Таксист – молодец, говорить нечего. Не тряс, не дергал. Вот как сел в Орле, за Тулой остановились обочину удобрить – и до дома. Разговоров не вели, в самом конце только я чуток навигатором поработал. Заплаченных денег не жалко. Да и что те сто пятьдесят рублей по сравнению с покоем и комфортом?

Только дома я наконец-то расслабился, запихнув дипломат поглубже под кровать. Наивно, конечно, считай, что и не прятал. Эх, приехала бы сейчас Лена, чтобы не так страшно ночевать было, но добраться ко мне среди ночи – целое приключение. И родители не поймут, да и сама Томилина не поддержит.

Уже утром, в который раз подумав, я понял, что мне некуда девать все эти пачки денег. Тайника нет, сейфа тоже. Последний можно купить, но его могут увидеть мои друзья, арендодатели, обе девушки. Сразу начнут задавать вопросы. Кстати, о девушках.

Дозвонившись до Томилиной, я ультимативным голосом потребовал приехать ко мне. Лена испугалась, попыталась выведать, что случилось.

– Рецидив острого недотраха, – неуклюже пошутил я. – Требуется оперативная реанимация пациента.

– Не смешно! – Томилина, похоже, собиралась повесить трубку.

– Лена, я решил тот вопрос, ну, который… тебя волновал.

– Какой вопрос? – теперь доктор явно испугалась.

– Товарищ Томилина! Приказываю прекратить тупить. И срочно выдвигаться в мое расположение.

Похоже, общение с маминым майором даром не прошло. Вон как заговорил.

Спустя час Лена была у меня. Прогулялась по квартире, заглянула в ванную. Хорошо, что я перед ее приездом сменил постельное белье, прошелся везде с тряпкой. Нашел длинный светлый волос Шишкиной.

Но Томилина все-таки что-то почуяла.

– Ты здесь один живешь?

– Рассказывал же. Один. Снимаю.

– Ну да, ну да… А чего позвал? Что за срочность? – Лена села за кухонный стол, закинула ногу на ногу. Ого, да мы в черных чулочках приехали. И это в минус два! Я окинул взглядом девушку. Узкая черная юбка, красная блузка с рукавами фонариком, немного бижутерии. Явно готовилась.

– Вот она, срочность! – Я выложил на стол пачки с деньгами. – Семнадцать тысяч. Твоя доля за бриллиант Хаммера.

Лена ахнула, уставилась остекленевшим взглядом на гору бабок.

– Так много?! Ты продал камень? Кому?

– Неважно. Меньше знаний – меньше печали.

– Что я с ними буду делать?

– Да, это проблема… – покивал я. – Деньги надо сразу раскидать. Есть знакомые, что продают машину?

– Ну… наверное, есть, – неуверенно ответила она.

– Бери «жигуль» шестерку или «Ниву».

– Так там же с рук переплата большая будет! – Томилина неуверенно взяла одну из пачек, пошелестела купюрами. – Тысяч десять.

– Тебе это и надо. Пару тысяч положишь на сберкнижку, это не вызовет подозрений. В кооператив вступи. Или ты с родителями до конца жизни собралась небо коптить? Еще пятерку легко спрячешь дома.

– Где прятать-то?!

– Я у тебя видел пятитомник Брежнева. Вырежешь страницы внутри бритвой, вложишь туда по пачке в каждый том.

– Это отцу на работе по разнарядке выдали, он все грозится на растопку для костра извести.

– Ну в учебник свой старый, позануднее только, который никто никогда не откроет. Даже пролистать из вежливости. Не попросит почитать, как твоего Дюма или Стендаля. Деньги там сто лет пролежат.

– Ну, может быть…

Лена задумалась.

Я быстро сварил нам кофе, настрогал бутербродов:

– Кушать особо нечего, как видишь, пропадаю без женской заботы.

– Да уж, вижу, как пропадаешь…

И тут зазвонил телефон. Я поднял трубку:

– Привет, куда пропал?

Это была Лиза. Я посмотрел на Томилину. Та с удовольствием уплетала бутерброды. У меня резко вспотели руки,