Пока мы проталкиваемся сквозь толпу, я ловлю взгляд Брайана, друга Джордана. Он идет по другой стороне комнаты. Мое сердце замирает в груди, как всегда, но впервые я смотрю на него. Его глаза на секунду расширяются, как будто от удивления, что я не убегаю, но затем становятся грустными. Он улыбается и поднимает руку в знак приветствия, и у меня в голове вспыхивает мысль: Брайан такой же неприкаянный, как я. Джордан ушел. Маркус ушел. Он единственный из их трио, кто выжил. Я улыбаюсь в ответ, машу, одними губами говорю «прости». Он кивает, но прежде чем я успеваю сказать больше, меня загораживает группа людей, что подтягиваются поближе к сцене.

Люси оставляет меня и идет туда, помочь ребятам.

Брожу вдоль стены по левой стороне комнаты. Прячусь, но также наблюдаю, вместо того чтобы просто тонуть в собственных мыслях. Приходит Хим с парой девушек, с которыми я дружила в Картере. У меня перехватывает дыхание. Фотографии, что Люси принесла в тот вечер, вызвали в памяти давно забытые образы и напомнили мне, как я скучала по Хим – нас связывало больше, чем пьяные ночи и похмелье. Теперь она мой самый старый друг в мире, и где-то по пути я забыла, как мы веселились вместе, прежде чем алкоголь похитил нашу дружбу и превратил ее во что-то совершенно другое. Она замечает меня и машет. Я машу в ответ, но остаюсь на месте. Я знаю, что нам обеим нужно поговорить – по-настоящему поговорить, – но место неподходящее.

Я замечаю, что на сцене Люси и Конор то и дело задевают друг друга плечами. Сначала принимаю это за случайность, но потом вижу, как он смотрит на нее, когда она стоит спиной, и понимаю: Конор влюбился. Бедный парень.

Энн руководит людским потоком, что льется через дверь. Семь фотографий со школьного мемориала висят на стене. Я вижу лицо Джордана и впервые, глядя на него, не хочу кричать.

Когда я возвращаюсь к группе, Зак стоит по ту сторону сцены. Он смотрит на меня так, будто увидел призрака.

Хочу помахать, пойти туда и сказать что-нибудь – что угодно, – но тут Конор хватает микрофон.

– Спасибо всем, что пришли сегодня вечером. Это так много и для многих значит. Я думаю, Энн хочет сказать пару слов?

Энн подходит и что-то шепчет на ухо Конору. Он кивает, и она отступает со сцены. Конор снова подносит микрофон.

– Ладно. Никаких речей на сегодня. Она просто просит вас, ребята, не забыть встретиться после концерта. Круто. Спасибо.

Он поворачивается к группе, та уже держит инструменты наготове, и кивает.

Как только звучит первая нота, Люси ловит мой взгляд. Я сразу узнаю песню: «Подожди», группы «M83». Любимая композиция Джордана перед смертью. Он повторял ее в своей комнате снова и снова, пока, клянусь, она не стала мне сниться.

Я начинаю плакать.

Люси полностью погружается в музыку, пока играет, и в лунном свете она такая красивая. Такая… Люси.

Впервые за год я думаю, что, возможно, однажды смогу подняться туда и снова спеть с ней. Люси и моя мама правы – пора. Пришло время снова начать жить – время сделать что-то в память о Джордане.

Он всегда защищал меня, всегда был рядом со мной, даже когда я отталкивала его, и теперь моя очередь защищать его память, делать что-то, чтобы почтить его по-настоящему.

После того как группа заканчивает играть, все уходят на задний двор. Я пытаюсь найти Зака, но нигде его не вижу.

Выхожу вслед за потоком людей и оказываюсь лицом к лицу с Майлзом. Он видит меня и останавливается, нервничает, как будто не знает, чего ожидать, как будто я – живая граната. Не могу его винить.

– Привет, – первой начинаю я.

Он кивает мне, все так же молчит, глубоко сунув руки в карманы и уставившись в землю, чтобы избежать моего взгляда.

Я судорожно вздыхаю.

– Прости.

Он удивленно поднимает голову.

Боже, какай отстой быть человеком. Выражать какие-то чувства, кроме гнева, что так долго пожирал меня изнутри. Снова заставляю себя говорить.

– Я ужасно с тобой обходилась. – Я качаю головой. – Так нечестно. Это была не твоя вина. – Я глубоко вздыхаю. Произношу слова, которые так долго твердила мне куча людей. Слова, которые я наконец начинаю воспринимать как правду. – Никто не виноват, кроме него.

Майлз молчит. Болтовня наших одноклассников обволакивает нас, и на мгновение кажется, что мы стоим отдельно от всех, как будто вернулись в начало, прежде чем горе съело нас и превратило в монстров. Мы не те люди, которыми были раньше, никто здесь не прежний. Мы никогда не станем ими снова, но я думаю, может быть, есть надежда, что некоторые из нас станут лучше.

Наконец Майлз говорит:

– Спасибо. – Похоже, хочет сказать больше, но кто-то зовет его через весь двор, и момент упущен. Прежде чем уйти, Майлз смотрит на меня. – Ты в порядке?

Я кусаю губу. Киваю. И впервые за долгое время, кажется, не лгу.

Майлз оставляет меня там, снова одну. Я выхожу дальше во двор и вижу, что по огромному наклонному газону дяди Энн разбросаны сотни белых шаров.

Сама Энн вдалеке руководит моими одноклассниками из Картера, отдавая приказы, словно в старые добрые времена. Я улыбаюсь.

Все несут баллоны с гелием, помогая людям надувать воздушные шары. Теперь те выглядят как голуби. Энн объясняет, что как только «голуби» достигнут определенной высоты, то распадутся и безопасно растворятся в атмосфере.

Я откидываюсь назад, смотрю, как первые шары всплывают в воздух, красивые и странные.

– Привет, Мэй. – Зак стоит рядом и держит два воздушных шара. Ему явно неловко.

Все, что я собиралась ему сказать, вылетает из моей головы, когда я смотрю на него.

– Мне очень жаль, – мой голос срывается. У меня в горле комок размером с мир. Я смотрю Заку в глаза, пытаясь безмолвно передать все, что чувствую, все, что испытала, все, чем я была, есть и буду. Хочу, чтобы он понял: я бы никогда так себя не повела, если бы знала его. Я больше не злюсь.

– Я знаю. – Его лицо смягчается. – Мне тоже. Думаю, теперь я понимаю. Наконец-то. Маме пришлось меня подтолкнуть…

Я широко открываю глаза от удивления.

Он пожимает плечами.

– Да уж. Я тоже этого не ожидал.

Луна выходит из-за облака, яркая и смелая, озаряя всех улетающих голубей. Когда они поднимаются, становится все труднее отличить их от настоящих – подумать, что они не что иное, как резина и воздух.

– Может, сделаем это вместе? – Зак протягивает один из своих воздушных шаров. Я забираю у него «голубя», и мое зрение расплывается от слез.

В прошлый раз мы с этими ребятами собирались вне школы на совсем другой вечеринке, при совсем других обстоятельствах. Я никогда не перестану сожалеть о той ночи и том, что тогда сказала. Никогда не перестану сожалеть о том, чем у нас с Джорданом все закончилось, но во мне начинает расти крошечная надежда, что, может быть, Люси права и брат знал, как сильно я его люблю, всегда знал.