– Про что ты?

– Про то самое! Беглый я. Видал?

Уже ничего не опасаясь, Берсенев поднялся, приблизился к Рогожину почти вплотную, рывком закатал рукав рубахи.

Даже при тусклом свете оплывшей свечи на запястьях были видны следы от кандалов.

Брови Федора подпрыгнули вверх. Ухмыльнувшись, он положил обрез на стол, тоже задрал свой рукав.

– Гляди-ка, похоже… Мои, правда, давние, твои новее. Нам с тобой, как я погляжу, одни браслеты надевали. И один ювелир…

Багров со своего места тоже хмыкнул:

– Слышь, Федя, я еще раньше у него эти следы заприметил. Только понять не мог, откуда они у господина инженера. Который по государеву делу приехал. И отчего их благородие Федотов, царство ему небесное, ничего не замечает.

– А он все знал! – выдохнул Алексей. – Повязаны мы, все. Перед тобой, дядя, дурочку ломали! – дальше он заговорил быстро, будто стараясь ничего не забыть. – У нас сговорено все было. Антон меня и жену мою выводит из города. Господин Федотов ведет к месту, где находили алмазы. Потом мы уходим за кордон. Все четверо. Так что, Рогожин, наши желания тут сходятся. Прости, Кречет. Сам видишь – другого выхода нет. И так одного человека из-за скрытности потеряли.

– Чего уж… – Антон придал своему голосу обреченности.

– Отставной полковник, которого твои убили, на царя обиженный. Потому с нами пошел. Меня чуть не по личному царскому приказу на каторгу послали. Поручик, товарищ мой, тоже имеет свой интерес. Сам за себя, хоть и прикидывается казенным человеком. Верно, Антон?

– Хватит, Берсенев, – буркнул Кречет. – Яснее уже не скажешь. Если они не поняли, значит, не хотят. Пускай убивают, раз решили. Зря ты перед ними распинался.

– Спешишь помереть? – Рогожин чуть подался вперед. – Так это мы мигом… Я так гляжу, согласия и между вами-то нет.

– Погоди, Федя, – теперь поднялся со своего места и Багров. – Стало быть, господа хорошие, вы меня все гуртом держали за дурака. Так или нет?

– Ошиблись, извини, – съязвил Антон. – Не дурак ты. Сволочь – но не дурак.

– Поговори, поговори, – кивнул Матвей. – Я к чему, Федор… Их четверо. Пусть девка не в счет, но эти трое – мужики сильные. Что, кокнуть меня собрались? Какую участь мне готовили, а? Я ведь завтра к утру про ваши эти самые планы хоть как узнал бы!

– Честно сказать? – спросил Кречет. – Вот сейчас, сегодня, после всего, я бы тебя, Багров, сам расстрелял. Так с предателями поступают. Особенно – в условиях военного времени. Но с самого начала тебя подрядили до Медведь-горы нас довести. Дальше – спасибо за службу, держи сотенную сверху и шагай обратно. Обратно сами, дорогу знаем. Что, не ушел бы восвояси?

– Ну… Дело ваше, – скрепя сердце признал Багров.

– Вот! – довольно подытожил Антон. – А что не вернемся – так места здесь, говорят, гиблые. Не мы первые, кто отсюда не возвращается. Так, нет?

Теперь Багров даже не счел нужным искать слова, засопел и снова опустился на настил.

– Гляди, дядя Матвей – ведь верно! – хохотнул Рогожин. – Впрямь продумали все.

– Так что, Федор, не враги мы тебе, – снова вступил Берсенев. – Жаль Федотова. Только вышло, как вышло. Похоронить бы по-людски… А самоцветов, если они есть, конечно, на всех хватит. Весь прииск ты в сидоре не унесешь, Федя.

Рогожин задумчиво поиграл обрезом, уже без явного намерения угрожать. Сейчас он лихорадочно пытался оценить изменившийся расклад.

– Значит, в этом деле бубновый интерес у каждого… Я так погляжу… – неожиданно резко вскинув обрез, он наставил дуло на Берсенева. – Откуда, говоришь, подломил, Алешка?

– В смысле – бежал? – немного растерялся тот. – С Красноярской пересылки.

– Бывали. Знаем. И кто там главный вертухай?

– Унтер Ларионов, – отчеканил Алексей. – Собака, каких поискать.

– Гляди, верно… Положим, это ты мог сам прознать, персона Ларионов известная… Ну, а видел там кого из блатных?

– Много каторжан сидит, – уклончиво ответил Берсенев.

– Неужто не свел дружбу ни с кем?

– Прости, Федор, у нас даже на одном этапе разные дороги. Хотя да, запомнил одного. Валетом называли.

– Никак опять попался, черт шальной? – воскликнул удивленно Рогожин. – Знаю, этот на киче, как у себя дома. Добро, теперь верю, что помирать геройской смертью тебе неохота. С другом твоим сердитым, кажись, тоже все ясно.

– Что тебе ясно? – окрысился Кречет.

– Да вот хоть это: дружок твой – впрямь каторжанин, свой, бродяга. А раз ты с ним, уж точно не по царской воле! – главарь довольно хохотнул, радуясь собственной прозорливости, затем всем корпусом развернулся к Лизе. – У тебя, красавица, какой бубновый интерес?

Берсенев ответил прежде девушки.

– Она моя жена. Помогла мне бежать. Теперь ее тоже ищут.

– Повенчались они, Федя, только намедни, – проворчал Багров. – Жена она ему всего-то ничего…

– И что с того? – Антон отметил – в этот момент Алексей не играл. – Мы повенчались, Лизавета – моя законная жена, перед Богом и людьми. Для того и помогла мне бежать.

– Это чтоб окрутиться? – Рогожин хлопнул себя по ляжке. – Во дела, а, дядя Матвей! – после заговорил уже спокойнее, к нему вернулась деловитость: – А ведь прав сукин кот – не враги они нам, выходит… Нет надобности грех на душу брать. Пущай живут пока.

– Тебе ли грехов бояться, Федька? Грехом больше, грехом меньше…

– Не скажи, не скажи! – видно, Рогожин отстаивал сейчас некую принципиальную позицию. – Одно дело – того порешить, кто на тебя войной идет. Другое – вот так, без причины, на ровном месте. Мужики ведь нам и без угроз дорогу-то укажут.

– Смотри, Федя, – пожал плечами Багров. – Тебе тут решать.

– Так я еще не решил ничего, – ответил Рогожин. – Погляди тут пока.

Не выпуская из руки обреза, Федор резко повернулся и вышел в темноту.

Багров снова нацелил ствол на Лизу. Понимал – нету лучшего способа заставить Кречета с Берсеневым сидеть тихо. Они же замерли в напряжении. Видать, еще какую-то проверку для них Рогожин придумал…

2

Жизнь научила его не верить никому.

Однако тот же выработанный годами разбойной жизни инстинкт самосохранения подсказывал Федору Рогожину более разумный выход: если напрочь никому не доверять, в конце концов загонишь себя в ловушку. Потому нужен небольшой круг людей, которым можно доверяться без риска. Без опоры быстро потонешь…

Таких людей вокруг Рогожина было очень немного. Васька Щербатый – один из них. Ему Федор доверял в той же степени, что и Матвею Багрову. С этим угрюмым таежником Рогожина свела судьба несколько лет назад, когда он в очередной раз ушел в побег. С ним прибился, молодой парнишка, который и натворить-то ничего толком не успел: пристал в городе к лихим ребятам, пошел с ними на дело, и не повезло – на первом же своем скоке[12] попался.