так, чтоб пробить дно, или обольют смолой и подожгут. Или просто какой-нибудь хельт подберется по воде и сломает киль. И всё! Бери нас голыми руками. Конечно, так просто мы не дадимся, но ведь против нас целый город с многими сотнями людей. Идти через озеро на юг? А там что? Мы же хотели летом домой воротиться, с тварями помочь или сарапов в Бриттланде бить.

И тут я вспомнил кое-что, от чего меня бросило в такой жар, будто я снова твариного сердца отведал. Наш товар! Наше серебро! Оно же всё в Раудборге осталось, у Хотевита! Даже рабы, и те в городе. У нас на «Соколе» ничего и не осталось.

— Это всё Хотевит твой! — выпалил я. — Ну, а кто ещё? Не захотел платить за наше добро, вот и поднял бучу! Наверное, кто-то из этих четверых нас выдал! Или ты тоже с ними в сговоре? Сама же говорила, что без приданого, так может, вот оно, твое приданое? Целый корабль всяческого добра!

Сказал и тут же пожалел. Может, Хотевит и обманул Дагну, но она-то не врала. Ей достаточно было прыгнуть в реку возле пристани, чтобы уйти с «Сокола». Хотя… она же тоже мрежница, нельзя ей нынче в город. Она могла сговориться так, чтоб завести нас в западню, где воевода со своими людьми бы нас и упокоил. А серебром можно и поделиться, главное, целиком не отдавать. Я уже насмотрелся на купцов и понял, что среди них жадных людей полно. А Дагна хоть и хельт, хоть и хитра, но всё же баба. Втюрилась в Хотевита, вот и пляшет под его дудку!

— Наше серебро! — жалобно воскликнул Видарссон. Видать, до него тоже только сейчас дошло!

— Погоди. Так ты думаешь, что я нарочно вас потащила на охоту за тварью? — удивилась Дагна. — А как же мой спор с воеводой?

— Почем нам знать, что он был? Мы же только с тобой о том и говорили! С тобой да с Хотевитом.

— Спор и вправду был. Все о том слышали, — сказал один из живичей.

Я хмыкнул.

— А вдруг ты с ними в сговоре? Да если бы и был, откуда мне знать, что воевода не в сговоре?

— Спор был до зимы! — надавила Дагна. — Думаешь, я тогда знала, что в Велигород придет хирд во главе с тупоголовым хёвдингом? Да и еще и на корабле, набитом богатыми товарами? Не проще ли было вас по пути выловить? Тогда бы и две седмицы торчать с вами не пришлось, откармливая комаров!

Хмм, и то верно. Но если Хотевит узнал о товаре лишь опосля? Когда мы показали ему груз? Тогда Дагна ни при чем, да и Велебор с остальными тоже, и всё дело рук Жирного?

— Хотевит не стал бы обманом забирать чужое! — заявила Дагна.

Велебор с ней согласился.

— Ты просто не слышал, что творилось в Велигороде, когда Хотевит привел ее в дом. Не только Жирные разозлились! Весь город бушевал. Из-за бабы Хотевит готов был отказаться от всего богатства, что их род держит. А там, поверь, столько, что ни один бы корабль вместить не смог!

Дагна усмехнулась.

— Ты прав, Снежный Волк, что думаешь на меня и на Хотевита. Я бы и сама так решила, коли б не знала, как оно на деле было. Но сейчас я боюсь, как бы Хотевит на том же столбе не оказался! Если живичи не насытятся мрежниками, то возьмутся за всех, кто с нами связан был. И первым обвинят Хотевита.

— Хозяина нашего с дочерьми могут пожечь, — добавил Трудюр.

Ладно, если просто сожгут, перед тем еще и надругаются. Так оно всегда бывает. И как-то мне неспокойно сделалось. Хорошо, что стая меня крепко держала, иначе б я мог вытворить незнамо чего. Например, убить Дагну в пылу гнева, решив, что она всему виной.

— Надо узнать, что в городе делается, откуда слух пошел про Ведятю, и что с Хотевитом, — негромко сказал Альрик. — А уж после думать, что дальше делать. Вдруг удастся убедить людей, что это не бог, а обычная вылюдь? Или поймать новую тварь и показать ее в городе, мол, никого мы не убивали.

— Хотевита спасти надобно! — твердо сказала Дагна.

Бабы… что с них взять? Хотя я ради Фридюр и сына рискнул бы, при том не только своей жизнью, но и всем хирдом.

— Прежде чем спасать, нужно вызнать, жив ли он, — снова сказал Альрик. — Или грозит ли ему беда? Вдруг это лишь мрежников затронуло? Чего прежде времени слезы лить?

— Ну, и кто пойдет? — оглядел я корабль.

Ульверы-то все смотрели на меня, а вот лица Дагны и живичей были повернуты чуть в сторону. Да они же не видят толком. Месяц незаметно скрылся за тучей, сейчас только мои хирдманы были зрячими. Ночь давно, а мы всё толкуем, толкуем, будто что-то сможем придумать.

— Ульверам там делать нечего, — промолвил Простодушный. — Хоть наши лица вряд ли запомнили, но без языка мы не справимся.

— Дагне тоже нельзя, — кивнул Велебор. — Её весь город знает. Только и остается кому-то из нас идти.

— Ты останешься, — сразу же сказал я. — Уж больно у тебя шрам приметный.

— Тогда… Вышата, Стоян, вы пойдете. Порознь. Надо о месте договориться, где встретимся. И завтра надо укрыть корабль получше, чтоб ни с воды, ни с земли не видать было. И самим где-то залечь.

— Я тоже пойду, — сказал Рысь. — Кое-чего разобрать смогу.

— Снова трэлем прикинешься? — хмыкнул я. — Да толку с того? Если там всех мрежников убивают, так и трэля не пощадят. В тот раз сам помнишь, как вышло.

— Как вышло, так и вышло, — не согласился Леофсун. — Да только иначе зачем мне Фомрир такой дар отвесил? В бою-то он не больно пригоден.

Простодушный коснулся плеча Рыси.

— У меня дара вовсе нет. Может, мне стоит голову под чужой топор положить, раз нет годного дара?

— Лучше речь живую учи. Не последнюю ночь в Альфарики ночуем.

На том и порешили. Я до самого рассвета не спал, один на страже стоял. Да и не спалось мне, всё думалось о серебре, которое я своими руками Хотевиту отдал. При Альрике ульверы разбогатели, а при мне, значит, оказались в чужих землях с голой задницей. Правда, в Бриттланде тоже такое было, но и там больше моя вина, чем Альрикова. Я и так и сяк крутил, как бы нам из Альфарики целыми уйти да еще и со своим серебром.

Дагна тоже не спала. Ворочалась, ворочалась, вздыхала, потом подошла ко мне и просидела рядом всю ночь, глядя в щедрую звездную россыпь на небе.

Не спал и Велебор. Тоже хотел дать своим парням выспаться вволю. Пояса с оружием мы им пока не отдали, так что сделать он вряд ли чего сумел бы, но я за ним все равно приглядывал.

Как только начало светать, я поднял ульверов. Мы сняли носовую фигуру с корабля, завернули сложенный парус в тряпки, чтоб цвет не был виден, и пошли на веслах вдоль берега. Заприметили высокий берег с огромной раскидистой сосной, там высадили живичей Вышату и Стояна, уговорившись встретиться с ними тут через пять дней. За это время они должны успеть дойти до города, вызнать что нужно, и воротиться обратно.

А мы стали искать, куда бы спрятать наш «Сокол». Нарочно не стали делать этого при тех парнях, а вдруг их узнают, поймают и начнут спрашивать, где мы? Искали недолго, так как боялись, что нас кто-то увидит. Мало ли, корабль мимо пройдет, или пастух с берега приметит? Так что нашли пологий берег, где не видать ни деревни, ни коровьего навоза, ни следа человеческого, выгрузили всё с корабля вплоть до вёсел и мачты, а потом разом подхватили «Сокол» на руки, от чего его борта застонали, заскрипели, и оттащили в лес, где уложили на подготовленные бревна. На перегрузку, переноску, подготовку, а потом и на укрытие ушел весь день. И горько было видеть корабль, что лежал на дереве, точно выхваченная из воды рыба. Будто не взлетит уже его крыло и не распахнет навстречу ветру клюв соколиная голова. Несколько раз я был готов сказать, чтоб тащили корабль обратно в воду. Ведь так мы прикованы к берегу, к этим местам, и если нас отыщут, так мы ни за что не успеем уплыть отсюда под одной из десятков рек, что впадали в озеро. Но всякий раз я передумывал. Нас ведь будут искать! И хоть Странцево море велико, да недостаточно, чтоб возле его берегов не сыскали наш драккар, коих тут немного ходит.

Затерев все следы, мы ушли в лес. Двоих оставили неподалеку от «Сокола», Коршун со Стейном двинулись к той сосне, чтобы